Качаю головой.
Мама ставит чай на журнальный столик:
— Саленька, детка, не волнуйся. Совет директоров был, в
большинстве, против назначения твоего Букреева генеральным.
Она произносит твоего с таким пренебрежением, словно я —
соучастница и сообщница его деяний.
Хмыкаю и отвожу взгляд.
— Это было три года назад.
— И что? — фыркает мама, нервно закидывая прядку за ухо. — Ты
думаешь, что-то изменилось?
— Всё изменилось, мамуль, — устало и сухо констатирую я. — Они
увидели Гену в работе. А он — профи высшей марки, глупо отрицать. В
совете директоров не дураки. И семейным дрязгам, в которые мы
собираемся их всех вмешать, они предпочтут холодный и взвешенный
деловой подход Гены.
— Ты, вообще, на чьей стороне? — возмущается мама. — Я же для
тебя стараюсь?
— Для меня? Ой ли!
— Так-так, девочки, не соримся, не соримся! — стучит ручкой по
столу Меланья Брониславовна. — Я считаю, что Саломея права.
Возможно, мне стоит лучше изучить материалы дела… Спешить не
стоит.
Она встаёт с дивана, собирает свои вещи, спешно прощается и
семенит к двери. Косолапит. Вот почему одна туфля у неё сильнее
растоптана и болтается на ноге.
Когда дверь за ней закрывается, оборачиваюсь к маме:
— Где ты её вообще откопала?
— Да в одном салоне познакомились. Она туда приносила буклеты
корейской косметики. Мы разговорились. Так и выяснилось, что она —
адвокат. Мне никогда не приходилось видеть её в профессиональной
сфере. Вот и обратилась к ней. У нас с тобой сейчас… не очень
хорошо с деньгами. Мы не можем позволить себе дорогого
адвоката.
Последнее я пропускаю мимо ушей, хватаюсь за предыдущее:
— Мам, я помню папино завещание. И помню, сколько он оставил
тебе. Куда ты дела столько денег? — смотрю на неё в упор.
Мама тушуется, опускает голову и начинает мять края одежды…
— Идём, — всё-таки отмирает и тянет меня к дивану. — Нам лучше
присесть.
Подчиняюсь, сажусь рядом.
— Ну и? — вскидываю бровь в Генкиной манере. Ага, переопылилась
за три года. Как оказалось — основательно. Кладу ладонь на свой
живот, инстинктивно закрывая живот. Оберегая его.
— Я делала это для тебя, — наконец выпаливает мама. — Да, только
чтобы помочь тебе!
— Каким это образом? — я посмотрела на неё с недоумением.
— Я ведь знала, как вы с Рустамом любите друг друга. У меня даже
истерика случилась, когда отец сказал, что отдаёт тебя Гене. Как
можно? Разорвать влюблённых, такую связь! Рустаму тогда нечего было
противопоставить — Лёва считал его мошенником. Ну, ты знаешь…