— А вот тебе надо отношения, — говорю я. — Ты же у нас — нежная
фиалочка, за тобой нужно ухаживать. — Подаюсь ближе, кладу голову
на плечо. — И прости, что подумала гадости…
Мама усмехается:
— Да любой бы чёрте что подумал, когда увидел бы нас в тот
момент. Просто я разозлилась. Он ведь заявил, что ничего возвращать
мне не собирается, потому что ваша семейка мне должна…
— Так и сказал?
— Да, именно так и сказал…
— Вот же… — слов не находится, вернее они теряются и становятся
неважными. — Мам… если всё, как ты говоришь, это плохо…
— Почему? — удивляется она.
Но я замолкаю, неготовая озвучить свои догадки. Потому что пока
что всё только на уровне домыслов и интуиции. Которая просто кричит
мне: «Есть кто-то ещё!»
***
Разговор с мамой вымотал меня, поэтому лежу теперь и смотрю в
потолок. Меня раздирают противоречивые чувства: стыдно, что
подозревала родную мать не пойми в чём, страшно, что не знаем
врага, обидно, что любимый бросил, когда больше всего нужен…
Всё это — дикий коктейль, мешающий рассуждать здраво.
По большому счёту мне нужно обсудить всё с Геной — трезво, без
эмоций. У нас теперь будет ребёнок, на которого у него тоже есть
права. И есть мальчик Дениска. Он так же имеет право знать о своих
братике или сестричке, взаимодействовать с ними. А значит, придётся
сесть за стол переговоров не только с мужем, но и с этой его
Кариной.
Да, есть ещё одно чувство, очень глубокое и беспокоящее меня
сильнее других, — ужас перед предстоящим разводом. Гена так тонко
добивался меня, что буквально вшил меня в себя — по венам, по
нервам, — прочными стежками. И теперь мне без него даже дышать
трудно. Сердце выстукивает ритм: «Гена-Гена-Гена»… Очень тоскливо,
до внутреннего воя. Как я теперь без него?
Память усиленно подбрасывает воспоминания из прошлого. Те, где
нам хорошо.
Вот мы гуляем в парке…
— Что ты будешь — мороженное или сладкую вату? — а у самого
глаза лукавые, искристые.
— И то, и другое.
— Совсем засахаришься.
— Ну, ты же любишь сладкое?
— Нет, я люблю тебя…
И поцелуй — упоительный, жаркий, такой, будто этот мужчина вечно
голоден по мне. Держит крепко, целует, будто подчиняет. И я отдаюсь
в его власть добровольно, капитулирую, таю…
Вот мы греем бока на пляже.
— Помажь мне спинку кремом? — в этот раз лукавством сочусь
я.
— Думаешь, на спинке мы остановимся? — включается в игру он.