Недаром говорят: надежда умирает последней. Я сижу сейчас в
машине, смотрю в окно через пелену слёз и… всё ещё думаю, что
увиденное мной — какая-то ошибка. Но фотографии в плотном жёлтом
пакете, который вытаскиваю из сумки, едва оказываюсь в салоне, жгут
руки. Вновь и вновь пересматриваю их. Подглядываю за чужим
счастьем.
Чем она лучше меня? Старше же, толще, проще, что ли. Мне мама
спуску никогда не давала — диеты, фитнес, салоны. Говорила, что
женщина, особенно, замужняя, не может позволить себе быть
лентяйкой. Я видела, как женщины пялились на Гену, если мы где-то
появлялись вместе. Просто слюнями капали. Мой муж в своём плотном
графике всегда находил место для тренировок — тренажёрный зал,
пробежки, единоборства. Из-за этого фигура у него просто идеальная
— стройная, в меру накачанная, без лишней жириночки. Волосы у
Геннадия за лето становились почти золотыми, так и искрились.
Сине-зелёные глаза утопали в длиннющих ресницах. Наверное, она… —
достаю фото соперницы, разглядываю её вновь, — любит его без
памяти. Но ведь я тоже.
Гена так добивался меня. Когда мы только поженились — я его
ненавидела. Злилась на отца, что он решил за меня. А Генку — к себе
не подпускала, измывалась над ним в меру фантазии и насколько
позволяло воспитание. Он терпел. Все мои выходки. Понимал мою
истерику. Всё изменилось после покушения.
Я тогда принципиально не хотела ездить на машинах, которые
присылали либо папа, либо муж. Ходила на остановку. Срезала между
гаражами. Там-то на меня и напали. Лапали, сдирали одежду, лезли с
мерзкими слюнявыми поцелуями. Их было пятеро. И я бы точно умерла,
если бы они…
Не знаю, откуда появился Генка. Словно с неба свалился. Сцепился
с ними. Драка вышла знатная, он их славно отделал, когда прибыли
ребята из отцовской службы безопасности — им осталось только
собирать урожай: затаскивать горе-насильников в машину и увозить.
Гене и самому сильно досталось. Всё-таки их было пятеро.
Окровавленный, в порванной одежде, он обнимал меня, заглядывал в
лицо и всё спрашивал: как я? На руках отнёс в машину, устроил на
заднем сидении и лишь потом — вырубился сам… И тогда я впервые
испугалась за него. И потом, сидя у его постели в больнице, вдруг
поняла, что он единственный и самый лучший. Что он, не думая ни о
чём, кинулся спасать меня. Это тронуло до глубины души. И, рыдая
над ним, я отдала своё сердце…