Отлично помню тот день, когда он позвал меня в палату и
сказал:
— Саломея, ты выходишь замуж. Я уже всё устроил.
Моё сердце тогда чуть не разорвалось от счастья. Я ведь была
влюблена в Рустама по уши. И чувства оказались взаимными. Мы даже
поклялись под звёздами всегда быть вместе. Рустам очень трепетно ко
мне относился. Он ведь старше, опытнее. Поэтому берёг меня до
свадьбы. А мне восемнадцать, гормоны шпарят, любимый мужчина рядом.
Я злилась на него, обижалась тогда за это «ни-ни». И вот теперь он,
видимо, поговорил с отцом. Рустам — настоящий мужчина.
— Папа. Я так рада! — сжала его ладонь, почувствовала, как
влажнеют глаза.
— Правда? — удивлённо переспросил он. — Ты ведь даже не
спросила: за кого?
Усмехнулась:
— А разве есть варианты? — счастье распирало меня. — Рустам и
я…
— Какой ещё Рустам? — отец наморщил лоб, припоминая.
— Каримов, конечно, — подсказала я, не понимая, как он может не
знать.
— А причём здесь Каримов? — отец прямо таки разозлился. — Разве
я не говорил тебе, чтобы ты держалась от этого прощелыги
подальше?
— Он не прощелыга! — вступилась я.
— Ну, скамер, — фыркнул отец. — Одного другого не лучше.
— Папа, ты как маленький! Скам[1] будет существовать, пока людям
будет хотеться быстрых халявных денег. А это будет всегда! — я не
видела ничего зазорного в том, чем занимается любимый. — Есть спрос
— есть предложение. Разве не так работает бизнес?
— Не так, Саломея, совсем не так. Это — паршиво и гадко. Обман,
подлог, аферы всякие. Этому я тебя учил? Не понимаешь что ли, у
таких людей — один шаг до криминала. До серьёзного такого. С
убийствами. Уж поверь мне.
— Пап, ты утрируешь!
— Нет, дочур, я предупреждаю и уберечь тебя хочу. Думаешь, он с
тобой потому, что любит? Да нет, денюжки он твои любит, приданное
твоё…
И тут мне доходит — значит, тот за кого он собирается меня
отдать — не Рустам?
— За кого же я должна выйти замуж?
— Сейчас узнаешь, — отец потянулся к селектору — даже в палате
без работы не мог, — он уже здесь? — бросил в аппарат. — Да, —
раздалось с той стороны. — Пусть войдёт.
И он вошёл.
Я так и осталась сидеть с открытым ртом.
Серьёзно? Папин помощник Генка Букреев? Это шутка?
Гена никогда не нравился мне. Даже не так. Я не воспринимала его
всерьёз. Обслуживающий персонал, не более. А значит, невидимка.
Недостойный моего внимания. К тому же, на фоне яркого и обжигающе
красивого Рустама, Гена казался мне блёклым, невзрачным, почти
уродливым.