— Мне бы Бурка сейчас пригодился тоже, — вздохнул я. — Не
случилось бы с ним чего: молодой он, горячий.
— Я думаю, ты беспокоишься зря. Дух волка простил его раньше,
чем пришёл к нам прошлой ночью.
— Почему?
— Потому что огонь к твоему волку явился раньше. Огонь —
посредник. Духи стали слышать его. Говорить с ним.
— Ну, я рад. Но всё-таки хотел бы убедиться, что с малым всё в
порядке.
Я поднёс всё ещё горячую руку к огню. То ли в свете отблесков
так казалось, то ли кожа у меня покраснела?
— Шасти? — спросил я. — А отчего у меня руки горят?
— Как это — горят? — удивилась она. — Они у тебя всегда были
горячее моих.
— Но сегодня-то — прямо терпеть приходится. Может, болезнь такая
есть?
Шасти взяла мою ладонь, поднесла к щеке, чтобы удостовериться —
рука и вправду была очень горячей.
— А когда это началось? — озабоченно спросила она.
— Ну, мы стояли сейчас с Чиеном. И он стал меня пытать, кто я
такой, чувствую ли я в себе магию... Я его послал, но руки потом
стали греться. Вот даже кожа вроде бы покраснела. И чешется.
— Чешется? — Шасти развернула мою ладонь к огню.
Стала внимательно рассматривать, мять, даже ущипнула.
— А раньше такого точно не было? — спросила она наконец.
— Да нет. Вот только что началось.
— А ну-ка... — Шасти поднялась гибко (только девушка, постоянно
сидящая на земле, без стульев и скамеек, умеет так красиво
вставать), и отправилась к сундуку. Вытащила свою «книгу заметок»,
порылась в ней, скомандовала:
— Разверни руку вот так!
Она показала, но потом сама согнула мне пальцы как надо, словно
вкладывая мне в ладонь что-то невидимое.
— Теперь представь, что рука согревается и в ней светится
огонёк!
— Да ну...
— Давай-давай! Согревается маленький палец, потом тот, что
рядом...
— Безымянный?
— Ну, зови так. Потом длинный
— Средний...
В ладонях вдруг полыхнуло, и я вскрикнул.
Огонь тут же погас, а руки на этот раз стали совершенно
холодные. Даже замёрзли немного. Разрядились?
— Белый! — заворожённо прошептала Шасти. — Ты видел? Это был
совершенно белый огонь!
— Ну и что ты скажешь теперь? — тихо спросил Айнур фехтовальщика
Чиена, когда тот вернулся к костру.
Ночь прояснилась вдруг. Стало видно огромные костры звёзд на
седьмом небе Тенгри. Памятливый Качар перестал балагурить и завёл
сказание про богов и духов, тайно живущих среди людей.