Генашио пропустил его в дом и закрыл за ним дверь.
Они сидели и пили крепкий чай, чтобы оставаться бодрыми. Потом
профессор начал читать напечатанный текст. Генашио слушал и
постепенно понимал, о чем идет речь. Он заставил прочитать текст
три раза, сделал пометки на своем листке бумаги и затем отложил его
в сторону. Отвалился на спинку стула, сложил руки на груди и замер.
Его глаза уставились в потолок.
Профессор ждал. Прошло пять минут, затем десять. Профессор
несколько раз порывался вскочить и забегать по комнате, но
неимоверным усилием воли сдерживал себя. Наконец, он не выдержал.
Профессор наклонился к Генашио и тихо, почти шепотом спросил, - ну
как? Можно сделать?
Генашио перевел глаза с потолка на профессора и словно с трудом
начал узнавать его.
- Да. Можно все сделать. Но нужно ли? - ответил он.
- Ты что издеваешься? Зачем ты умничаешь? Мы же договорились, -
занервничал профессор.
Генашио посмотрел на него и взял карты, - если ты хочешь сделать
это, то нужно делать этой ночью. Самое подходящее время. Нас двое,
поэтому только сегодня ночью.
У профессора загорелись глаза. Он заерзал на стуле, потом быстро
сказал, - так, я побежал к себе. Все соберу, что нужно и обратно к
тебе. Сегодня и отправимся.
Генашио кивнул, и профессор убежал. Генашио тоже стал
собираться. Он нашел свою кожаную сумку, приготовил ее. Прибрал
кровать, заглянул в холодильник, потом закрыл его и вышел на улицу.
Полная луна освещала весь участок. Резкие тени казались живыми. Все
словно замерло перед ответственным путешествием.
Через полчаса с фонариком пришел профессор. Он собрал дома целый
рюкзак. И сейчас положил его на стул рядом со столом.
Друзья сели за стол и начали разбираться с книгой. Генашио
что-то бормотал себе под нос, профессор пытался подсказывать, но
все время невпопад. В конце концов Генашио закричал на него, тот
обиделся и отвернулся.
Генашио наконец разобрался. Прошло уже около часа. Профессор все
время пытался вмешаться. Своими советами он надоел Генашио. Сначала
Генашио хотел постепенно объяснить все профессору, но когда дело
дошло до земных, воздушных, огненных и водяных энергий, тот начал
все переводить на язык науки. Профессор даже начал составлять
формулы воздействия этих энергий друг на друга и на пространство со
временем.
Генашио кивал и продолжал разбираться, но когда профессор начал
указывать на ошибки Генашио, когда тот начал объяснять для себя
значения переведенных слов, то Генашио взорвался.