Завороженно наблюдая за его четкими и уверенными движениями, я видела,
насколько глубоко он был погружен в свое ремесло — каждое действие было
отточено, как ритуал, возвращающий часам новую «жизнь».
— Если мсье Дернис ещё раз уронит эти часы, боюсь, следующую деталь
придётся вытачивать вручную, — произнёс мсье Харви, не отрывая взгляда от
работы. Его тихий голос вывел меня из задумчивости, и я смущенно кашлянула,
снова принимаясь за порученное дело.
— Мсье Дернис? Тот милый мужчина, который больше часа рассказывал вам о
своём внуке? — поинтересовалась я, вспомнив его оживленный монолог о мальчике, что
якобы мог собрать модель кареты быстрее всех в округе.
— Да, уж больно болтливый, — хмыкнул старик, осторожно подтягивая винтик на
механизме. Похоже, мсье Харви не привык к многословным беседам, предпочитая
тишину и сосредоточенность своей мастерской, где его единственными
«собеседниками» были часы. Даже стены здесь, казалось, были пропитаны ровным,
успокаивающим тиканьем, которое нарушалось лишь редкими стуками инструментов и
тихим дыханием мастера. Его спокойное присутствие создавало ощущение уюта, и я
невольно погружалась в ритм его повседневной работы, а именно это сейчас мне
было так необходимо…
Прошла уже неделя с тех пор, как мсье Харви дал мне кров и работу. За это
время я успела убрать и вымыть почти все комнаты в его небольшом доме, оставив
только хозяйскую спальню, как и просил старик. Он категорически отказался от
моей помощи, заявив, что незамужней девушке не пристало убираться в холостяцкой
берлоге. Я решила не настаивать, хотя и осторожно напомнила ему, что уже была
замужем и недавно потеряла мужа. Признаюсь, его реакция удивила меня: на
мгновение он замер, и в его взгляде мелькнуло какое-то неуловимое сочувствие,
но он лишь молча кивнул, и мы больше об этом не говорили.
За эту тихую и спокойную неделю я почти не покидала дом. Пару раз сходила
за хлебом в булочную и один раз на рынок за продуктами, но каждый раз, стоило
мне переступить порог и оказаться на шумных улицах, меня охватывало странное
беспокойство, словно я могла потерять эту драгоценную, хоть и хрупкую защиту,
которую дарили стены старого дома.
Маленький, но уютный мир мастерской мсье Харви, где я проводила свои дни,
стал для меня убежищем, почти спасением. Каждый уголок этого дома хранил покой,
который был мне необходим, чтобы залечить свои невидимые раны и хоть немного
прийти в себя. Иногда я ловила себя на том, что, затаив дыхание, слушаю, как
стрелки часов с лёгким шорохом отсчитывают время, словно сами подсказывая мне,
что оно ещё есть, что можно не торопиться, не бояться… просто остановиться и
подумать, куда я хочу идти.