— Ну, — я переложил ПМ из руки в руку и обратно. — Раз уж ты
такой бесполезный, придется тебя вывозить. Ты грохнуть меня
пытался, Мирон. Тут уже без вариантов.
— Все претензии к Горелому, — сказал он. — Я только исполнитель.
Лично против тебя ниче не имею.
Говорил он ровным и будто бы спокойным голосом. Но видел я, как
лицо Мирона побледнело. Запекшаяся кровь на его лбу проявилась ярче
на фоне побелевшей кожи. Большой синяк на глаз и половину щеки,
тоже поменял цвет с ярко-пунцового, на просто насыщенно-синий.
Мирон боялся. Страх дрожал также и в его глазах.
— А если скажу, тогда что? — Помолчав, спросил он.
— Смотря, что скажешь.
Бандит отвел взгляд.
— Единственное, что можно придумать, это про стрелку у Горелого
с Армянами послезавтра. Братва в одном кабаке побила двух армяней,
торгашей каких-то. Но те сами нарвались, мурые больно были.
Базарили много. Но крышует их Маленький Чоба. Какие-то его кенты.
Будут разборки, кто прав, кто виноват. Правда, это так, ничего
серьезного. Не за бизнес базар будет. Разойдутся по мирному.
— Так, ладно, — сказал я. — Фима, на тебе ствол. Посторожи
этого. Мужики, отойдем.
Мы со Степанычем и Женей вышли из кабинетика.
— Ну и че? — Спросил Степаныч.
— Есть вариант попробовать натравить армяней с Мясуховскими друг
на друга, — сказал я.
Женя со Степанычем переглянулись.
— И как же? — Женя посмотрел на меня с сомнением.
— Рискованно, — признался я. — Но, если все получится,
мясуховские могут отстать. По крайней мере, на время. Скажи,
Степаныч, плетка твоя где?
— Зарыл, — нехотя признался старик, помолчав.
Я знал, что с винтовкой СВД, которую он когда-то купил для
одного тяжелого дела, у Степаныча связаны были очень дурные
воспоминания.
К тому времени, как Степаныч ушел из милиции по выслуге, дочка
его, Маринка, совсем подросла. Ее отправили учиться в Краснодар, в
один из местных институтов. Какой именно, я не помнил.
Маринка была девкой о-го-го. Пацанка, в детстве наравне с
мальчишками во дворе дралась. Ну и когда превратилась в красавицу,
характер у девчонки остался бойкий. Отцовский, что называется.
Степаныч настоял перед женой, что Маринку можно отпустить одну в
другой город. Страна тогда уже менялись, но люди этих изменений
как-то не замечали. Никому и в голову не пришло, что может
приключиться что-то плохое.