Мне приходилось допрашивать тех, кто
умер десятилетия назад. Нескончаемая вереница допросов. Мы искали и
обезвреживали эмиссаров Шестой колонны, ведь те угрожали устоям
нашего общества. И ради этих целей Спецотдел переступал через
многое. Да почти через всё переступал, будем откровенны.
Итак, я открыл в себе мощные
пси-способности.
Вслед за этим последовали расписки о
неразглашении, доступ к тайным знаниям и развалившаяся в хлам
картина мира.
Выяснилось, что существуют
межпространственные дыры или разломы, через которые в нашу
вселенную проникают враждебные элементы. Разведчики, эмиссары.
Называйте, как хотите. Сущности не были материальными — они
вселялись в простых советских граждан, захватывали их разумы,
переделывали тела и спустя некоторое время становились очень
опасными. Вот только перемещались эти твари через некое
пространство, хранилище душ, в котором всякий раз оставляли следы.
Умелые допросы позволяли эти следы отыскать, а впоследствии
нейтрализовать эмиссара.
К концу восьмидесятых у меня
накопился солидный боевой опыт. Я прошёл курс диверсанта и
разведчика, неоднократно работал в Штатах и Западной Европе,
продолжал накапливать сведения о главном враге...
А потом погиб мой учитель.
Война с Шестой колонной стала для
меня чем-то личным. И это не могло не отразиться на семье. Лихие
«девяностые» по многим прокатились асфальтовым катком, но мне не
повезло в особенности. Катя, моя жена, умерла от рака. Наверное, я
мог бы проводить с ней больше времени, ведь она угасала быстро. Но
я отдавал долг Родине. Пусть и сильно ужавшейся, обедневшей,
озлобленной и обманутой, но Родине. Делал всё, чтобы предотвратить
массовый захват людских тел неведомыми монстрами, настроенными на
непрерывную экспансию. Тайная война, о которой не напишут в
газетах, не расскажут по телевизору. Нас не изучают в школах, нам
не говорят «спасибо». Я просто знал, что никто, кроме меня, не
сделает эту работу.
Катя умерла, дочь с мужем переехала
жить в Штаты, и мы почти не общались. Я не смог простить Лизе этот
переезд, она — то, что я «оставил» маму умирать почти в полном
одиночестве.
Я старел, но старел достойно.
Поддерживал себя в отменной
физической форме.
Уже перед самым распадом Союза
освоил одну из сложнейших техник, показанных учителем. Сотворил из
частички своей души фамильяра, который выполнял мелкие поручения и
помогал мне исцеляться при серьёзных ранениях. Несмотря на
преклонный возраст, я чувствовал себя бодрым и всё ещё был в строю.
Фамильяр мог меня подлечить при необходимости, он стремительно
набирал силу, рос вместе со мной. Так я достиг уровня, когда
питомец, в теории, мог воскресить меня в новом теле в случае моей
смерти.