В
голове было ясно, но я напрочь не понимала, где я и что случилось. И не могла
вспомнить, что было до этого.
Куцая
собачонка выбежала навстречу и виляла не только хвостом, но и своим тощим
задом, прыгая на меня, пытаясь лизнуть в лицо. Я поняла, что кусать она меня
явно не собирается, но все же убавила шаг. Ведь это на улице они такие
ласковые, а зайдешь на территорию дома и все: добрая животинка становится
яростным алабаем.
Но
собака не собиралась менять своего ко мне отношения и даже отстала, когда я по
тропке пришла прямо к двери. Пахнуло сытной горячей едой. Желудок сжался так,
что казалось, не ела пару недель.
Осмотрелась
еще раз и, решившись, забарабанила по двери. Внутри грохнулось что-то, будто
человек запнулся о железную бадью. Потом раздались недовольные голоса. Дверь
распахнулась с такой силой, что будь я на пару сантиметров ближе, мне снесло бы
половину лица тяжелой железной щеколдой.
— Я уж
понадеялась, что ты подохла в лесу, - голос женщины был горловым, злым и еще…
ненавидящим.
— Я? –
только и смогла спросить, пытаясь рассмотреть ее лицо. Она была крупной, с
огромной грудью, какие любил изображать Кустодиев. Платок или тонкое одеяло,
накинутое на голову, закрывало лишь плечи. Грудь, того и гляди должна была
выпасть из щедрого выреза на платье или кофте, я не разобрала в темноте.
— Либи
явилась. Только без дров! - крикнула женщина куда-то внутрь дома, и за ее
спиной возникло мужское лицо, а потом и вся его тушка. Он был тощий, высокий, с
нечесаной бородой и такой же шевелюрой. Серая рубаха висела почти до
колен, а вот широкие штаны были ему явно коротковаты. Выглядел он как
деревенский сумасшедший из какого-то фильма.
— Я
замерзаю. Впустите меня, - прошептала я. - Дайте остаться до светла.
Утром я уйду, - продолжала я, борясь со страхом. Бояться было чего! Эти двое,
словно персонажи какого-то странного фильма, называли меня еще более странным
именем и выглядели как черт пойми кто.
— Иди,
- мужчина отстранил женщину, чтобы я могла войти. - Сам схожу. Там убрать надо,
- он махнул куда-то вглубь темного жерла дома, и я сделала шаг, потом второй.
Запах пота от них был просто сумасшедший. Несмотря на то, что я вошла во все
еще холодное помещение, этот мерзостный «аромат» заполнил мои ноздри. За
открывшейся второй дверью был свет. Именно его я видела, лежа в сугробе. Две
свечи в разных сторонах вонючего помещения освещали его быт. Вернее отсутствие
оного.