– Догадался что у рынка. Весь город сплошной рынок. Случаем не
хромой Али под окном глотку дерёт? – Баскурт задумавшись на
секунду, сделал грозное лицо и продолжил.- Слушай, сделай одолжение
пристрели торговца булками, а? Будь другом. – Но увидав, как
округлились глаза работника, поспешил добавить. – Шучу я. – Дауд
разулыбался, оттаял.
– Дауд, а есть чего перекусить, а? Жрать хочется, аж живот
сводит!
– А то, конечно! Сейчас, только кувшин с молоком из колодца
достану. Знаете, я таких булок достал, с яблоками! - Услыхав про
булки, начинавший уже вставать Баскурт, со стоном повалился на
пахнущий полевыми травами тюфяк.
Отлеживаться после обеда и слушать крики торговцев за окном
Баскурту надоело, он отправился в конюшню. Дом оказался большой, и
возвышался над обычными глинобитными хибарами бедняков на целый
этаж. Дом пустовал, причем давно – роскошь иметь то, что тебе не
нужно.
Конюшня обнаружилась во дворе позади дома – протяженное с низкой
соломенной крышей строение, слепленное из глины и палок карагача.
Из всех стоил было занято только два. Вургун весело хрустевший
чем-то в глубоком чане почуяв хозяина, оторвался от еды и заржал,
рванувшись было с привязи. Но волосяной аркан оказался
сильней.
– Ах ты мой черный красавец! – Баскурт схватил коня за
голову и поцеловал в пахнущий сеном и разваренным овсом лоб –
Соскучился, зубастый? – Конь качнул головой сверху вниз, будто
отвечая "соскучился". – Ну, ничего, сейчас тебя вымоем. –
Принеся согревшейся на солнце воды из деревянной бочки обитавшей в
углу двора, принялся растирать аргамака куском кошмы, смывая пот и
досаждающих животному насекомых. Вургуна бы давно уже почистили и
перековали работники, но вот незадача – подпускал к себе
мутант-аргамак только хозяина, а всех иных кусал и лягал
нещадно.
С вечерней прохладой, отдохнувший Баскурт, отправился на доклад
к отцу. Длинные, кривые и узкие улочки города-базара попритихли. Ни
горланящих лоточников, ни толпящихся вокруг арены с бойцовыми
петухами покупателей и зевак. Торговля не прекратилась, а лишь
переместилась с улиц в лавки и чайханы, где степенные длиннобородые
аксакалы, попыхивая кальяном, за неспешной беседой заключают
договора, продают невольников и торгуются за калым для невест. А
услужливый помощник казия – местного судьи, скрепляет сделки своей
печатью, получая за это по три монеты от каждой стороны. Что
впрочем, не помешает благообразным старцам подослать друг к другу
наемных убийц, дабы оговоренного не исполнять.