– Картал, ну что мне с ними делать? Продать в рабство? А позор,
не хуже ли смерти? Вот скажи, Картал, разве ты не убил бы своих
сестер спасая от такого позора? Ты ведь прекрасно знаешь: продать
этих бедняжек можно только в бордель к Цветному. Согласись,
лучшее для них, смерть. – Картал медленно кивнул, соглашаясь с
хозяином. Карабек продолжил, подвинувшись ближе, так чтобы другие
не слышали:
– Проследи чтобы наши помощники из числа охранников как им и
полагается, пали в бою защищая своего хозяина и моего друга
Селима от банды выродков. Негоже если кто-нибудь из них распустит
язык, ведь предавший, раз предаст снова. Ты всё понял,
Картал?
– Да, хозяин.
– И про тела мутантов не забудь. Разбросайте по усадьбе.
Исполняй, – махнул рукой Карабек. И уже вдогонку уходящему
бригадиру крикнул:
– Картал, шайтан тебя побери, найди чем перевязать мне
руку!
В доме же тем временем одетые в черное нукеры, и бывшие
охранники усадьбы переворачивали и потрошили матрасы, били посуду и
стекло, выискивая золото и драгоценности. Десяток мужчин окружили
лежащих на столе девушек. Те, уже не кричали и не вырывались, пока
их насиловали по очереди. И даже когда нукер со спущенными штанами
и безумным взглядом достав нож стал срезать соски с груди безвольно
лежащей словно тряпичная кукла девушки, голубые глаза всё так же
бесстрастно взирали на ухмыляющиеся и истекающие слюной
рожи.
Как вдруг садист-насильник заверещал тонким голосом, и стал
скакать по комнате со спущенными штанами, размахивая их содержимым.
На руке сжимавшей нож, вцепившись зубами и рыча как дикий зверек,
повис маленький мальчик. Мужчина уже замахнулся на мальца чтобы тот
отцепился.
– Не сметь, собака! – Рявкнул Карабек для верности пальнув из
револьвера в потолок. – Не сметь – повторил хозяин махнув
револьвером, – прекрати верещать. Снимите мальца, только осторожно,
зубы ему не поломайте! – И усмехнувшись, добавил: – Вы только
посмотрите, вцепился в руку как маленький волчонок! Этот малолетний
стоит двоих таких нукеров!
Ярко светит полуденное солнце, жара. С невысокого холма с
плоской вершиной открывается необычная картина: трепещущее на
ветру, разбегающееся волнами зеленое море травы. Ковыль расправляет
по ветру свои длинные, уже начинающие седеть метелки. С Полуночной
войны, Пустошь считается безжизненной пустыней – это далеко не так.
Да, местами оно конечно пустыня, сухая и неприветливая. Но чем
больше проходит времени, тем чаще встречаются такие вот травяные
"моря". Природа оживает, возвращаясь в свои прежние границы. Правда
формы, в которых природа возрождается после той войны, прямо,
скажем, ввергает в шок. Особенно фауна. И вот, одно из этих
порождений, сейчас крадется в траве, стараясь быть жутко не
видимым. Получалось не очень хорошо: жутко – да, а вот скрытно –
нет.