Размером с годовалого телка, костяные наросты прикрывают спину и
шею как пластины кирасы; чешуйчатый хвост сплющенный как у рыбы
–руль для управления в прыжке. Куртаги –твари, что расплодились в
окрестностях города Агаш. Промышляют в основном ночью, предпочитая
нападать стаей. Хитры хоть и трусливы. При свете дня, даже от
одного всадника всей сворой побегут. Куртагов нужно брать только
облавой, но крайне хитроумной!
Баскурт, лежит в засаде на вершине холма уже два часа. Ждет пока
разведчик этих тварей, разнюхает вокруг холма что да, как, и
не даст сигнал основной стае, что все безопасно. Парень даже
задержал дыхание от возросшего напряжения, завидев костяные гребни
близ холма. Благо ветер дул от зверя, и не выдавал запахом ни
охотника, ни его коня. А куртаг все ближе. Бестию манит запах
коровы привязанной у подножия. Буренка глухо мычит, рвется с
привязи, чуя близкую смерть, и распространяя в воздухе терпкий
запах страха. Уже давно стая кровожадных тварей терроризирует
окрестности Агаша, тревожит караваны, вырезает скот, не брезгуют и
человечиной. Хотя последнее происходит редко. Знают что
чревато.
– Тихо, Вургун, тихо – охотник погладил лежащего рядом коня по
черной морде с выпирающими зубами. – Знаю что тварь рядом. Потерпи,
скоро, уже скоро… – прошептал Баскурт, хлопая коня по шее. Это
успокаивало черного, злобного как стая куртагов жеребца. Чужих,
конь ненавидит, а хозяина обожает. У обычных аргамаков только
два глаза и уха, у Вургуна же их по четыре. И зубищи из-под храпа
выпирают. С таким конем и охрана вооруженная не нужна.
За прошедшие три года, клыкастый Вургун, мутант, не раз спасал
своего хозяина, не раз топтал полуночную нечисть острыми копытами,
во время охоты. Когда Баскурт, впервые увидал, это черное
страшилище, первое что сделал, так это непроизвольно потянулся к
поясу, за саблей. Уж больно жутко выглядел маленький, но злобный
жеребенок, которого не могли скрутить трое конюхов. Уродов, что
рождались хоть у животных хоть у людей – убивали. И дело вовсе не в
чистоте рода. Нет. Страх, все дело в страхе и порождаемых им
предрассудках.
"Не таких как все" сторонились во все времена, а когда случилась
Война и подавно. Кто возьмется судить, а что в голове у вон того
поросшего как дикобраз колючками бородача, или этого трехрукого
мальчишки? А вдруг они подкуплены мутантскими бандами, и ночью
отравят воду в казарме, а затем откроют городские ворота "своим"?
Склепанные из листового железа, укрепленные кусками рельс –
ворота, тонкая граница отделяет жизнь людей в городе, и орды
кровожадных тварей что кроятся в ночной степи. Слишком крепко в
головах людей засели ужасы рассказанные караванщиками
возвратившимися с Торга: разрушенные города, опустевшие без единого
живого существа поселения… Вот то-то и оно, дважды подумаешь.
Своя-то шкура хоть и плохенька, да все ж одна, родная. А
одного-другого выродка и не жалко.