Таким был апофеоз его шестнадцатилетнего
господства. Кулаком и хлыстом он правил триста семнадцать дней в
году, включая святые праздники; и новое утро в долине, начавшееся с
уборки скелетов возле фермы Номара, исключением не
стало.
После плотного завтрака Лендлорд тяжелой
поступью, присущей человеку его телосложения, проследовал в
кабинет, располагавшийся в левом крыле усадьбы. Там он сел в
укрепленное сосновое кресло с высокой спинкой и кликнул мажордома.
Правник, как и подобает второму дню магорской недели, начался с
новостей.
Расторопный крестьянин по имени Джагинс
прибежал тотчас и, поклонившись, встал напротив. Орвальд подтянул
тугой дублет с золотыми пуговицами, с трудом державшийся на широкой
груди, и стал слушать.
– Послание от Ингора, ваша милость.
Наш добрый друг просит новый инструмент. Шесть плугов, восемь лопат
и три серпа, – вкратце объяснил бородатый мужичок в зеленом
джеркине, натянутом поверх потрепанной одёжи.
– Ниргал тебе друг! – покривился
Орвальд, на дух не переносивший это слово. – Зачем ему столько? У
него поля меньше моего двора. Один плуг, два серпа, три лопаты. Так
и запиши.
Мажордом энергично закивал. В руках он держал
квадратную дощечку, перо и чернильницу на специальном держателе. На
дощечке лежали помятые листы, исписанные кривым почерком. Джагинс
от большинства крестьян отличался манерой говорить. Тараторил без
умолку, словно боялся что-то забыть. Иногда Лендлорду приходилось
его прерывать. Делал он это лениво и без особой охоты, приподнимая
указательный палец, за которым Джагинс внимательно
следил.
– Новость вчерашнего дня. У фермы
Годвина видели гримлака! – прочитал следующее донесение мажордом и
комично выпучил глаза, изобразив испуг плотвы перед карпом. – А
Саргон с Октаном снова жалуются на засилье ополченцев.
– Что там с гримлаком? – переспросил
Орвальд, прикидывая, сколько дровосеков ему предстоит потерять,
прежде чем какой-нибудь охотник пристрелит эту тварь.
– Да так... гулял на опушке. Наверное,
любовался местными красотами.
– Какой же ты болван, Джагинс.
Мажордом отчаянно закивал. Из всех людей в
долине только он был способен на подобные глупости. Мог бы за
двадцать пять лет уже понять, что красота окружающего мира и жившие
в нем люди интересовали его не больше, чем навозного жука
происхождение дымящейся кучи.