Что-то здесь совершенно не так.
Поначалу Дмитрия еще сбивали с толку постоянные ссылки на монарха.
Государь де хочет узнать, увидеть и приговорить, он даже гневается
на тебя, бестолкового. Но эти вопросы с перемежкой со все более
острой болью прочистили его мозг. Он как-то подумал, а почему,
собственно, его схватили с ссылкой на Петра? Ведь царя сейчас в
Санкт-Петербурге нет, он где-то в районе Воронежа! Может, он здесь
и не причем и даже не знает ничего об аресте своего близкого
поданного?
Все прояснилась, когда на следующий
день (ночь?) на допрос (пытку) явился, наконец, Федор Юрьевич
Ромодановский. И, барабанная дробь, Александр Данилович Меньшиков,
граф, князь и светлейший князь, что означало, что он был сначала
князем Священной Римской империи, а уже потом светлейший князь
Ижорский России. Впрочем, последним он стал, кажется в 1707 году,
то есть, еще в будущем. И конечно Санкт-Петербургский
губернатор.
Этот проныра и при Петре Великом
сумел прибрать множество чинов, должностей, а еще больше при его
потомках, став, по меткому выражению А.С. Пушкина, «полудержавным
властелином». Что, конечно, отнюдь не спасало его от палок первого
русского императора, а после его смерти, в конечном итоге, к опале
и смерти в ссылке в Березове.
Может, разумеется, он и привнес
немало хорошего и монарху Петру Алексеевичу, и России, да только
трудно видеть нечто хорошее, вися на дыбе в остром болевом
пароксизме. Теперь Дмитрий твердо верил, что именно верил, что
именно Алексашка был автором политической каверзы, подвигшей
попаданца на дыбу с дальнейшей перспективой на кровавую плаху.
А ведь он прошел только первый этап
ада, после которого ему грубо ввернули руки в суставы, чтобы потом
опять на новой дыбе вывернуть и пытать. Одно было интересно, нет
даже смешно – увидеть, как грозный и страшный Ф.Ю. Ромодановский,
ставший вдруг скромным и пассивным под предлогом, кхе-кхе, болезни.
Почувствовал Федор Юрьевич, что влип в очень большую и грязную
лужу, из которой он сам может попасть под топор палача.
Зато бесстыжий Меньшиков сидел, как
ни в чем небывало, и даже пытался самолично вести допрос. А его
дорогущий кафтан, ярко сверкал даже в полутемной избе
Преображенского приказа, где две плохоньких свечи были единственным
источником света.
Дмитрий уже даже не разумом,
сознанием, прячущимся не известно где, но только не в голове,
понимал, что ему теперь надо всего лишь дотянуть до царя Петра. А
это еще несколько дней, как минимум, а здоровье у попаданца XXI
века очень хилое. Помрет он на дыбе и Самодержец Всероссийский,
очень нуждающийся в Меньшикове и видя смерть князя Хилкова, спустит
все на тормозах.