И я старательно запоминаю узор, переплетения и повороты
нитей, ведущих к центру прежде, чем повернуть старую латунную
ручку. Она кусает пальцы, вскрывая незажившие после плетения раны,
забирает свою кровавую дань и легко поворачивается, позволяя
войти.
Лабиринт небольшой, я специально делала ловец таким, мне
не нужны все воспоминания Алины, все ее тайны и мысли. Достаточно
будет нескольких последних недель.
Стоит переступить порог, в глаза знакомо плещет адом и
яркими всполохами черного огня. Это пламя в первые секунды всегда
оглушает и заставляет меня замереть, но уже в следующий миг на губы
скользит улыбка, и я прохожу сквозь яростные лепестки огня,
оказываясь в несуществующем городе.
В этом городе – закатные, пасмурные сумерки, небо над
головой низкое и темное, такое, каким было в момент смерти ведьмы.
В этом городе все дома похожи один на другой: тусклые, невзрачные
пятиэтажки, будто припорошенные пылью, укрытые тонкой пленкой. Под
моими ногами стелется неровной лентой дорога. Она потрескавшаяся, с
выбоинами, ямами и колдобинами. Кое-где, сквозь мягкое крошево
асфальта пробиваются такие же тусклые, как и все здесь, зверобой и
верблюжья колючка. Под подошвой кроссовок скрипит серо-желтый
песок. Он вьется, кружится, извивается юркими змейками, подгоняемый
едва ощутимым ветром. В воздухе висит дымка и запах… чего-то
пряного. Знакомо горчит на самом кончике языка ад.
Дома по обе стороны дороги смотрят на меня темными
провалами окон, следят за каждым моим движением как солдаты на
плацу. Тускло горят ржавые, скособоченные фонари. Их будто пригнуло
к земле злым ветром когда-то давно.
Я иду, не оглядываясь и надолго не задерживаясь на
пустынных, невероятно тихих улицах созданного ловцом города,
сотворенного мной самой лабиринта. Память услужливо подсказывает,
где повернуть, и куда смотреть, на что обращать внимание. Например,
на чашку кофе на безлюдной веранде невзрачного кафе, или на стоящую
слева серебристую машину, на укрытый выцветшим ковром холодильник с
мороженым или ярко-синюю дверь с номером тридцать два. Эти вещи,
места – то, к чему Алина прикасалась, что видела незадолго до своей
смерти. Чем ярче вещь, тем ближе она к моменту смерти.
Но я не задерживаюсь и возле них, лишь отмечаю краем
сознания. Следую поворотам и переплетениям улиц и внимательно
смотрю, внимательно прислушиваюсь – меня ведут нити и бусины
ловца.