За высокими запыленными окнами какого-то магазинчика
гниют темные куски мяса, кружат над ними беззвучно мухи, болтается
на балконе на втором этаже потрепанное платье. С ним играет тот же
ветер, что закручивает у моих ног песок. Но ни звука не разносится
по округе, я не слышу ни шороха ткани, ни скрипа веревки, ни
перезвона серебряных монет, которые идут по рукавам и горлу. Мне
знакомо это платье – в нем была вчера Зумрат. В этом платье Алина
видела главу восточного в последний раз.
Я иду дальше, ускоряю шаг, потому что времени у меня не
так много, как хотелось бы. Тем более здесь оно течет по-другому.
Вижу саму Зумрат, вижу себя, вижу других ведьм ковена. В темных
окнах домов по правую и левую руку от меня они все лишь бесплотные
тени, размытые фигуры. Кто-то больше похож на себя, кто-то меньше.
Лиц почти не разглядеть, только смазанные черты. Но я узнаю иных,
всматриваюсь в них, проверяю. Мой ад стекает с пальцев на щербатый
асфальт, скользит вдоль улиц вместе со мной. Принюхивается, пробует
эти тени на вкус, как верный пес бежит немного
впереди.
Чем ближе я к центру, тем плотнее тени, тем темнее
вокруг. Бесплотные фигуры больше не прячутся от меня в домах.
Вырастают на пути, скалятся или раскрывают рты в беззвучном крике.
Лица-маски, почти без черт, с темными провалами глаз кривятся в
ненависти, скорби, боли. Злятся. Им не нравится, что я пришла сюда.
По какой-то причине Алине не нравится, что я ищу ее, что здесь
сейчас. Но я хочу, должна досмотреть этот сон до
конца.
Я сворачиваю в очередной переулок, должна быть уже
близко…
И тут же невольно сбавляю шаг. Прямо передо мной на
асфальте сидит невозможно огромная тетка. Глаза ее – такие же
темные провалы, как и у остальных, толстые губы открываются и
закрываются, руки сложены прямо перед собой, в жирных пальцах
зажаты цветные мелки. Она не рисует, она так яростно крошит их об
асфальт, что до меня почти долетает приглушенный отзвук.
Бесформенное, ситцевое платье в каких-то темных пятнах. Я сто лет
не видела таких платьев, будто из прошлого века. В мышиного цвета
волосах - детские заколки и резинки, с какими-то мультяшными
героями. Ее фигура колышется и дрожит на ветру, в такт моему
дыханию.
Я не хочу прикасаться к ней, и все же
прикасаюсь.
Ад забирается в глаза, заливает ей уши, заползает змеей
в рот, и на краткий миг ужас сковывает мое тело. Леденящий,
пробирающий насквозь. Такой, огромный, что хочется кричать и
бежать. Забиться в один из домов, закрыть все окна и двери, лишь бы
не видеть ее, не чувствовать. Но я только сглатываю, беру себя в
руки. Этот ужас не мой.