– Думается мне, не столь уж много их
отыщется – тех, кто среди живых, – заметил Валентин Сергеевич. –
После расстрела Бокия численность его бывших подчиненных тоже
изрядно уменьшилась.
– Это хорошо, – кивнул Николай, а
потом, криво усмехнувшись, прибавил: – Вот уж не думал, что
когда-нибудь скажу такое!..
Валентин Сергеевич поглядел на него
вроде как с сочувствием, деликатно покашлял и собрался уже о чём-то
спросить – да не успел.
– Нет, постойте! – Скрябин резко
мотнул головой. – Я глупость сморозил. Мне нужны дела
всех, кто в 1936 году был задействован в проекте
«Ярополк». Безотносительно к тому, числятся они живыми или
умершими. Главное условие: сейчас, в данный момент, они не должны
состоять в проекте.
– Думаете, кто-то из них мог
инсценировать собственную смерть? Или?..
Валентин Сергеевич не договорил, но
Скрябин и так всё понял, поспешил заверить шефа:
– Нет, нет, я не считаю, что наш
беглец – из возвращённых. Он обычный живой человек, хоть и
с невероятными способностями.
Тут его внезапно осенила идея, и ещё
раз быстро пролистал папку с личным делом Топинского. И – да: в
папке находились не только образцы отпечатков пальцев мнимого
Фурфура. Там имелось описание его примет, с указанием роста – 176
сантиметров, и веса – 85 килограммов. Возможно, это помогло бы
сузить круг поисков – ведь тому шустрику никто не помогал, когда он
сооружал на Глебовской улице каланчу...
Валентин Сергеевич посмотрел на
подчинённого испытующе: наверняка понял по его выражению лица, что
тот о чём-то догадался. И Скрябин подумал: сейчас шеф
поинтересуется, что за мысль ему пришла? Однако Смышляев задал
другой вопрос – явно понял, что подчиненный его раньше времени
карты свои раскрывать не пожелает. Уж чего-чего, а проницательности
Валентину Сергеевичу точно хватало!
– Кого из сотрудников «Ярополка» вы
хотели бы привлечь к расследованию? – спросил он. – Лейтенанта
госбезопасности Кедрова, я полагаю? Вы ведь понимаете: с
завтрашнего дня это дело полностью перейдёт под нашу
юрисдикцию.
– Кедрова – непременно. А также –
лейтенанта госбезопасности Давыденко. И ещё... – Скрябин запнулся
было, но потом решил: время колебаться и терзаться сомнениями
прошло, пора принимать решение, а потому закончил: – И ещё я прошу
дозволения привлечь к расследованию Рязанцеву Ларису Владимировну.
Пока – неофициально. Но уже в понедельник она напишет заявление с
просьбой о переводе её в ГУГБ. Думаю, в Библиотеке Ленина, где она
сейчас работает, никаких препятствий к этому не возникнет.