Боевой дух в войсках был высок. Еще более он окреп после
известий из столицы. Мало кто понял, что значила эта чертовщина с
законом крови и как мать могла наследовать престол у собственного
сына. В сущности, особенно и не пытались понимать. Поняли другое.
Война скоро закончится. А кто там будет после править дело
третье.
В конечном счете Изабелла ведь была королевой и до этого. Люди
любили ее за красоту, решительность, отвагу. Не любили за
жестокость и цену на хлеб. Но что цена хлеб? Дороговизной хлеба
попрекали всех монархов. Что до жестокости, то видели и хуже. В
конце концов массовыми убийствами и репрессиями Изабелла не особо
увлекалась. Да, бросала неугодных ей в тюрьму. Да, кого-то резали
по переулкам. Но когда такого не было? Когда не резали? Резали
всегда. И не то что бы сейчас резали особо много...
Гастар вздохнул и постарался отогнать назойливую
мысль.
Нужно было сосредоточиться на происходящем. Через несколько
часов начнется бой. Но как назло, сосредоточиться на том совсем не
получалось. Мысли разбегались, путались. И лишь одна крепко сидела
в старческом мозгу: что войско неприятеля возглавляет Поль. Тот
самый Поль, под началом которого Гастар прослужил пять лет. Тот
самый Поль, которого Гастар любил как собственного сына.
Сразу после переправы Гастар отправил в лагерь неприятеля послов
с предложением провести переговоры перед битвой. Поль согласился. И
в сердце Гастара затеплилась надежда, что может быть удастся
убедить его сложить оружие. Гастар надеялся. И все же в глубине
души прекрасно понимал, что Поль не отступится и ни за что не
сдастся на милость Изабеллы.
Тут до ушей Гастара донесся стук копыт. На белом эскеротском
скакуне к нему подъехал Риде ги Мастар, старый лорд Ардеи.
- Пора! – Сказал старик Риде и хлопнул Гастара по
плечу.
***
Из записей лорда
Д’Астена
Все утро у меня страшно ныла голова. Ощущение, словно в мозг
кто-то засунул раскаленные пластины и хорошенько все взболтал. Изо
всех сил я старался не замечать боль и сосредоточиться на
предстоящей битве, но боль упрямая, настырная не отставала.
Хотелось одного: засунуть голову в ледяную воду и никогда не
доставать.