До крови ободрав плечо, Февроний выбрался на крышу и торопливо
огляделся. На все четыре стороны стояли горы, вблизи был лес.
Мощеная разбитая дорога уходила на восток.
«Еще бы знать, где я и что там, на востоке!», воскликнул
мысленно Февроний и снова стал осматриваться. Теперь уже на предмет
того, как бы побезболезненнее очутиться на земле.
Залезть на крышу оказалось легче, чем спуститься.
Февроний минут десять ползал от одного края к другому и никак не
мог решить: попробовать спуститься по трубе или с разбега прыгнуть
на сарай?
Сарай? Труба? Труба или сарай?
Полез в конечном счете по трубе и с уханьем сорвался где-то с
середины. Минуты две лежал, прислушиваясь, не донесется ли
откуда-нибудь звук шагов и старческое бормотание. Но не было слышно
ни шагов, ни бормотания. Тогда Февроний встал и бросился бежать.
Бежал и думал лишь одно: сейчас окрикнут со спины, сейчас
окрикнут...
***
Много раз в своей жизни Февроний слышал фразу: все что ни
делается, все к лучшему. Эту фразу говорил ему отец, учителя по
музыке и арифметике, наставники по верховой езде. И вот если
задуматься, фраза была ужасно глупая.
«Все что ни делается, все к лучшему» работает только в том
случае, если после всех бед, несчастий и невзгод случается что-то
хорошее. А если ничего хорошего уже не будет?
Ну, например. Вот умирает у крестьянина коза. Крестьянин ходит,
убивается, потому что непонятно, как теперь кормить семью. Идет в
конце концов топиться в пруд и по дороге находит кошелек с
деньгами. Тогда еще понятно. «Все что ни делается – к лучшему». Но
что если крестьянин не находит кошелька? Что если он решил
повеситься в сарае, а не утопиться?
Нет, если очень долго ждать, не вешаться и не топиться,
что-нибудь хорошее в конце концов произойдет. Не кошелек, так
карнавал. Не карнавал, так солнце выглянет. Вот только пока ждешь
этого хорошего, как правило, успевает произойти столько всякой
скверной чепухи, что иногда нет-нет, да и задумаешься: может и
правда, лучше было утопиться?