Выскочил на открытое пространство. Передо мной раскинулся
широченный деревянный помост, слегка покачивающийся на воде и
удерживаемый вколоченными в дно мощными бревнами. По нему, как по
проспекту, двигалась толпа в обоих направлениях. Многочисленные
ящики и высокие плетеные корзины с рыбой образовывали нечто вроде
заградительного барьера. Слева и справа от помоста, блестевшего от
рыбной чешуи, пристроились необычной формы рыбацкие баркасы с
задранными носами. На них лежали груды мокрых сетей, придавленные
веслами, и спущенные паруса. Полуголые мавры передавали своим
помощникам на помост все новые ящики . За спиной надрывался в крике
муэдзин.
Я посмотрел направо. В синевато-сероватой дымке над заливом
четко угадывался знакомый по тысячам фотографий силуэт Девичьей
Башни. Сделал пол-оборота, чтобы взглянуть на нависший над заливом
город: над ним гордо возвышался купол Святой Софии с четырьмя
мраморными минаретами. Сомнений не было: я в этом гребаном
Стамбуле!
[1] Фанариот – грек-житель района
Фанари в Константинополе; анатолиец – грек, живущий в Анатолии;
ионит – житель Ионических островов.
Невысокая темная фигура скользнула к моей ловушке на соломе. За
ней вторая, повыше и шире в плечах. Черная, будто натуральный черт,
как его малюют кузнецы с хуторов близ Диканьки, с прикрытой чем-то
бесформенным головой.
Я встал, подхватывая свою дубинку. Размахнуться палкой не
позволяло тесное пространство. Поэтому, не особо мудрствуя,
перехватил дубовый сук в середине и со всей дури приложил вторженца
где-то в районе уха. Чертов ассасин безмолвно повалился вбок,
крепко приложившись о дощатую боковую стенку, а затем стёк по ней
на пол. Замер без движения.
Первый вошедший слегка присел перед моей куклой, практически
одновременно с моим сокрушительным «приветом», и с размаху вонзил
свой нож в мою куклу. Его оружие – кажется, подобные называют
«ханджар», ими все сувенирные лавки забиты в Салониках –
благополучно застряло в плотном кожаном рулоне. Но он даже не
попытался его вытащить. Стремительно развернувшись, он упал на тело
напарника у своих ног с криком:
— Брат, брат!
Я прижал свою дубинку в районе его шеи:
— Замри, чатлах, и не шевелись – в миг твою тупую башку
снесу!
— Что ты наделал?! – тихо возопил этот неудачник, обнимая
напарника и всхлипывая. Я с огромным удивлением понял: судя по
голосу и фигуре, передо мной юнец, только-только сбривший первые
усы. – Ты за это ответишь! Если ты его убил, тебе не сносить
головы. Мы – из стражи Патриарха!