— Замри, если не хочешь в евнухи! – юнец немедленно послушался.
– Повторяю вопрос для особо непонятливых: первое нападение – ваших
рук дело?
— Наших, – обреченно подтвердил монашек. – Прости, добрый
человек, черт попутал!
— Вашего черта звать Никос Теримос, и, судя по всему, вы
заявились доделать недоделанное, получив рекламацию от
заказчика.
— Чудно ты слова складываешь, грек. Словно в Пере живешь у
франков.
Вот же ж! Надо за лексикой следить внимательнее, чтобы не
получить проблем с коммуникацией.
— И почем нынче похоронить? Или притопить, не знаю ваших планов?
Какие расценки у Никоса?
— Дукат получили, – признался незадачливый ассасин образца
1836-го года.
— И где-же пиастры?
— Мы же не дуралеи по ночам с золотом в мошне бегать.
— Какие из вас дуралеи – это мы мигом проверим.
Я принялся шустро обыскивать братьев. Мои подозрения
подтвердились. У монашков нашёлся пяток серебряных курушей разного
номинала и мелкие монеты в 10 и 20 пар. Что с бою взято, то свято!
Угрызений за мародерку я не испытывал никаких. Уважающему себя
попаданцу без лута – труба: ни попить, ни подкрепиться, ни номер в
местном «Хилтоне» типа караван-сарая не снять. Добыча легко
пристроилась в моем креативном «кошелечке» под мошонкой. (А
интересно, есть связь между мошной и мошонкой?)
— Да вы богатенькие Буратины, – снова, не подумав, брякнул я,
вызвав очередное удивленное хмыканье. Но про «богатеньких» до
хроноаборигена дошло сразу:
— Ночью всякое случается. Иногда приходится от патрулей
откупаться.
— Что ж мне с вами делать? Понять и простить?
Юнец, ожидаемо, закивал головой.
— Или упокоить? – с сомнением размышлял я вслух.
Моя новая мысль у монашка восторга не вызвала, он затряс головой
уже в обратном направлении, но я прижал палец к его губам, чтобы не
мешал мне думать. Идея родилась быстро, но все еще хватало доводов
за и против. Требовалась пауза на раздумья.
Нищему собраться – только подпоясаться. В моем случае – с
помощью двух тканных поясов, снятых с братьев-терпил. Прихватив
куколь старшего брата и накинув на плечи рогожку, я осторожно
выскользнул из сарая. Обе дубинки и ханджар, к которому у юнца
нашлись ножны, я пристроил на присвоенные пояса.
Я тихо крался вдоль деревянных «скворечников» в расчете найти
какое-нибудь местечко, чтобы затаиться и понаблюдать за дальнейшим
развитием событий. Уверен, моим несостоявшимся убийцам и в голову
не придет, что я остался во дворе, как и Никосу, если он выскочит
сейчас проверить выполнение его заказа. Увидел узкий просвет между
сараями. Закинул туда рогожу, втиснулся сам, сверху прикрыв голову
куколем. Хрен меня кто разглядит впотьмах.