Я ломанулся
на него, намереваясь повторить тот же трюк с тараном, при этом не
переставая вести огонь. Но враг разгадал мой план — его шагоход
пригнулся к земле, уперевшись как следует ногами и тоже продолжал
вести огонь.
Пули
ложились кучно, в кабину. Это было странно, ведь пилота, то есть
меня, защищал толстый слой брони.
Ах вот оно
что! До меня наконец дошло, куда именно били пулемёты
противника.
По бокам
кабины располагалось несколько небольших смотровых щелей, закрытых
толстым стеклом. Вот в одно из них и метил вражеский пилот, пока я
безуспешно пытался попасть в турель его шагохода.
Хорошо хоть
пехота перестала лупить по мне своими фейерверками! Неужели дошло,
что я на их стороне? Долго же они соображали…
В последний
момент я плавно изменил траекторию движения и попытался резко
сбросить ход, для того чтобы остановиться рядом с противником,
развернуть кабину и попробовать использовать прием вражеского
пилота — влупить из пулеметов в уязвимое место кабины, только уже в
упор.
Получилось
так себе. Конструкция шагохода хороша для преодоления сложностей
ландшафта, мощного разгона, но вот с аварийным торможением у него
беда. Видимо электроника тормозит так же, как и человек — начинает
сбавлять ход, переходя на мелкие быстрые шажки и только потом
останавливается.
Я пролетел
мимо, подняв в воздух тучи снега и мерзлого грунта, шагоходы
обменялись очередями на расстоянии пары метров. Обзорное стекло, в
которое метился противник, дало большую трещину, но выдержало. Моя
же пальба никакого видимого ущерба.
Вражеский
агрегат сорвался в бег, но для разворота ему требовалось пройти
рядом с пехотой. Я тоже ускорился, поворачивая кабину в его
направлении и ведя огонь короткими очередями.
Пилот
опасался повернуть машину кормой, боясь, что я нанесу урон по
уязвимым частям — он же не знал, что я не знаю куда именно нужно
бить, и потому вынужден был поворачивать кабину в мою
сторону.
Этим и
воспользовались пехотинцы — в нужный момент они дали сильный залп
своими мелкими ракетами в тот самый момент, когда шагоход уже почти
вышел из поворота.
Взрыв
полусотни ракет пошатнул многотонную машину, она потеряла
устойчивость из-за развернутой кабины, оступилась и рухнула на
полном ходу.
Я впервые
видел, как катятся кубарем около сотни тонн железа. В прошлой жизни
я наблюдал, как складывается башенный кран на стройке многоэтажки и
считал, что ничего более впечатляющего уже не увижу, но падение
шагохода изменило мою точку зрения.