В зале малых приемов сделалось шумно. Три десятка человек —
министры, советники, личные друзья императора — заговорили все
разом. Голос Чахан-Тэмура потонул в общем гвалте.
Вдовствующая императрица вздохнула. Новости скверные, но
наверняка скоро будут еще хуже. Империя рушится, «Красные повязки»,
еще год назад казавшиеся просто кучкой озверевших бродяг,
захватывают провинцию за провинцией. Сын не хочет взглянуть правде
в глаза, он, похоже, уверен, что при одном его появлении в золотых
доспехах на поле боя враги разбегутся… Вылитый отец. Но у
Тогон-Тэмура нашелся авторитетный и мудрый советник, помогавший ему
крепко держать власть в стране. Императрица неприязненно оглядела
толпу у трона: да, авторитетных — в глазах Аюширидары — тут с
избытком. Вот мудрых… Генерал Чахан-Тэмур энергичен и умен, но его
действия запаздывают и сторонников у него недостаточно. Того, кто
всегда действовал на опережение, кто сумел бы не допустить
катастрофы, кто мог одним своим появлением остановить упрямого
императора — этого человека уже не было в живых.
Ки сглотнула ком в горле, тихо поднялась со своего места и
вышла, сопровождаемая верными Паком и дамой Хен. У трона бушевал
спор, ее исчезновения не заметили. Впрочем, она знала, что даже
повысь она голос, потребуй внимания — сын лишь досадливо повел бы
плечом, бессознательно повторяя жест отца, и нетерпеливо
поинтересовался, что ей нужно. Уже не раз она слышала в ответ на
все свои советы и предложения «Я сам разберусь с этим, матушка»,
«Прошу вас не вмешиваться, матушка». Наконец ей прямо указали, что
ее дело — внутренний двор, император в ее помощи не нуждается.
Что ж, ее стараниями внутренний двор по-прежнему блистал. Все
так же сияло золото резьбы, алая краска была краснее свежей крови,
в коридорах блестел паркет, который дважды в день натирали особой
мастикой, и до первых заморозков распускались в вазах и на клумбах
белые, лиловые, розовые, желтые шары хризантем. С дотошностью, что
порой удивляла ее саму, императрица с утра до ночи проверяла каждый
уголок, заглядывала в прачечную, на кухню, в кладовые, в комнаты
служанок и наложниц, стремясь лично уследить за всем и всеми.
— Ваше величество, не стоит так утруждаться, — вслух жалел ее
старший евнух Докман. — Отдохните, поберегите себя!