Как-бы то ни было, жили мы в этом деревенском доме, на своей
половине. Мама с папой и я с сестрой. Я плохо помню тот период
своей жизни. Помню свою кровать с панцирной сеткой. Кровать, спинки
которой были перекрашены раза три, как минимум. Это было видно в
местах, где краска облупилась, представляя взору более ранние
культурные слои. На спинках кровати были приварены два
металлических кольца, в которые вставлялась специальная железяка,
на которую натягивалась верёвочная сетка, призванная предотвратить
падение ребёнка с кровати. Площадь кровати, огороженная сеткой, и
была моим жизненным пространством. Помню сиамскую кошку. Может она
не была сиамской, но её все так называли, наверное из-за
расцветки.
Помню, что я дома, почему-то один. Подкрадываюсь к кошке, хватаю
за хвост и дёргаю изо всех сил. Потом разворачиваюсь, и бегу со
всех ног к своей панцирной кровати с натянутой сеткой, и залезаю в
своё жизненное пространство через эту железяку. «Всё, я в домике,
хрен ты сюда заберёшься». Наивный чукотский юноша. Что для кошки
решётчатая спинка панцирной кровати. Вижу, как кошка гордым
неторопливым шагом входит в комнату. Я ехидно смотрю на неё из-за
решётки. Она смотрит на меня. Потом подходит к кровати. Прыжок
сквозь прутья, и вот она уже внутри моего жизненного пространства,
казавшегося мне таким безопасным. «Э! Э! Так не честно, я в
домике!» Забиваюсь в угол кровати. Кошандра не торопится, куда я
денусь, с подводной лодки. Неторопливо подходит ко мне. В глазах
насмешка и ещё нечто такое, как у гурмана за столом, когда он
решает, с какого блюда начать. Приблизившись на ударную дистанцию,
наносит несколько царапин и обозначает укус. Умная. Сильно не
царапает, нельзя, это-же ребёнок, хоть и кожаный. Но наказание за
проступок должно быть неотвратимо. После наказания смотрит на меня
несколько секунд строгим взглядом, потом, так же медленно
разворачивается и, задрав хвост, уходит по своим делам.
«Что?! Меня?! Царя природы?! Вершину эволюции?! Наказала
какая-то мохнатая четвероногая тварь?! МЕСТЬ!!!»
Снова перелезаю через сетку и иду искать обнаглевшее животное.
Нахожу под сервантом. Кошка шипит на меня, открыв пасть. «Ха!
Глупая! На хвосте у тебя пасти нет!». Всё повторяется.
Ещё помню, что очень любил есть угольки из печки, которой дом и
отапливался. Конечно, не красные, раскалённые, а чёрненькие,
маленькие, такие красивые и такие вкусные. Впрочем, ел я вообще
всё. Помню рассказы бабушки: