Надя продышалась и постепенно почувствовала, как алкоголь живительным теплом растекается по крови, наполняя всё тело приятной расслабляющей истомой. Стало жарко. Она уложила плащ и шляпку на стул.
Спустя час томительного ожидания, она вновь начала тревожиться. Цесаревич не возвращался. А, как известно, нет ничего хуже неведения. Чтобы избавиться от тягостных мыслей, она выпила ещё порцию рома. Спустя ещё час, хлебнула снова…
Теперь её стало клонить в сон. Пристраивая голову к диванной гобеленовой подушечке, она подумала: «Может, не стоит так волноваться? Ведь Александр Павлович обещал, что сделает всё возможное…»
После обеда во дворец вернулся Чернышёв. Он выполнил поручение Александра; доставил Елизавете Алексеевне корзину белых лилий и коробочку клубники. Великая княгиня была растрогана его заботой. Она собственноручно написала несколько милых строк в адрес любезного супруга, и попросила Сашку доставить записку.
Возле покоев Александра Павловича караульный доложил, что великий князь ещё не возвращался. Сашка покрутил в руках записку и решил оставить её в комнате цесаревича; вернётся – прочтёт.
Но офицер неожиданно преградил ему путь:
– Извините, но в покоях дама; она ожидает Александра Павловича. У меня распоряжение – никого не впускать.
Сашка понятливо кивнул и хотел уйти, но вдруг насторожился:
– Это та самая дама, что пришла утром? Или – другая?
– Та самая. Мадам Хотеновская.
Чернышёв закипел от ярости. «Какого чёрта она всё ещё здесь?! Что у неё всё-таки с Александром? Зачем она ждёт его?!»
– Позволь мне войти; я скажу несколько слов мадам Хотеновской. И оставлю записку Александру Павловичу.
– Не сердитесь, Ваше благородие. Но не позволю, – решительно воспротивился тот.
Сашка неожиданно вспылил:
– Я должен с ней поговорить!
– Не могу, Ваше благородие, – как попугай повторял караульный.
Чернышёв вцепился ему в мундир, пытаясь силой оттащить от дверей. Но он оказался крепкий малый и не двинулся с места:
– В-ваше благородие… Опомнитесь. Что Вы делаете?
– Пусти! – рычал Чернышёв, вступая с ним в борьбу.
– Н-не могу я Вас пустить! – пыхтел тот, сдерживая натиск разъярённого адъютанта, – У меня приказ!
– К чёрту приказ!
– Да поймите же, это н-неприлично! Дама, может быть не одета.
Последняя фраза «пригвоздила» Сашку на месте:
– Как это? – бестолково переспросил он.