Электрик восхитился по своему. Произнёс с восхищением.
– Ни хрена себе!
Они отошли в сторону, и Колька Исаков предложил:
– Слушай, а пойдем ко мне! Я ведь тоже рисую. Маслом, а как же. Только не так, – он никак не хотел обидеть известного живописца, поэтому тут же добавил, – не так, как у тебя.
Оба художника – любитель и профессионал, незаметно перешли на «ты».
– А в книге отзывов ничего не напишешь? – спросил художник.
Николай уверенно подошел к столу и так же уверенно открыл большой альбом.
Взял авторучку и размашисто написал: «Восхищен! Обалдеть можно». И подпись поставил: «Электрослесарь пятого разряда Исаков».
Выставку заперли на большой амбарный замок. А на вопросительный взгляд художника завклубом заверила: «Все на сигнализации. Звонок прямо ко мне в спальню выходит».
Колька с Виталием, споря об искусстве, зашли в магазин, взяли все, что положено, и продолжая развивать тему, пошли домой. При этом Колька шел прямо, а художник неуклюже прыгал через коровьи лепешки и грязные лужицы. Он был в сандаликах.
Жене художник представился точно так же, как и Николаю.
– Заварзин. Виталий. Художник.
Ольга вынула изо рта длинные заколки, пришпилила ими большой хвост волос и только тогда протянула руку.
– Ольга, – улыбнулась она. – Жена вот этого вот… его.
Художник засмеялся, а Николай оглядевшись кратко оценил проделанную женой работу: «Круто!», сказал он.
Квартира была побелена, полы вымыты, баня готова.
– Ольга! – вежливо обратился художник. – Вы уж не взыщите, пожалуйста. Это моя инициатива, – и он протянул ей полиэтиленовый пакет. В пакете было все, чтобы выпить и очень даже прилично закусить.
– Я-то взыскивать не буду, только вы уж не переусердствуйте с моим-то. Он ведь пьяный – дурак.
Скоро единомышленники пошли в баню. Художник стеснялся и все время прикрывал ладонями «мужское начало», на что Колька ответил дружеским смешком.
– Что ты все закрываешься, как не родной? Не оторву же. У меня свой есть, – и он действительно показал на то, что мужское начало у него тоже имеется и очень даже не бедное.
Напарившись и помывшись, вышли в предбанник. Николай достал из загашника водочки, вяленой рыбки и огурец. Чуть-чуть передохнули и ударили по первой – за вечное, живое искусство. После третьей о нем и заспорили. Колька этого момента и ждал.
– Ну вот ты мне скажи. Только честно, – стал допытываться он. – Ты сам-то хоть понимаешь, что ты там нарисовал.