Крадусь к входной двери. Даже не дышу. Ступаю на носочках, всё ещё боясь, что это Ляля с Митяем или каким-нибудь бугаём с бычьей шеей.
Господи… пусть не Ляля… пусть она отстанет от меня… ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - шепчу с отчаянием.
Деревянная дверь открыта. Видимо, я её вчера так и не заперла, в отличие от железной. Тоже непозволительная безалаберность в моём положении!
Стою, не зная, что делать.
Внезапный шорох по ту сторону усиливает напряжение. Кто же там… кто?
- Чего замерла? – раздаётся из-за двери голос Юры, чётко определяющего, что я стою возле неё. – Открывай. Свои.
Какие к чёрту свои?
- Принцесса Илона, - тянет он насмешливо, и всё слышу.
Медленно отпираю дверь и Громов в тот же миг делает шаг мне навстречу. Пячусь невольно от такого напора.
- Воу! Полегче.
Выставляю ладони перед собой, но Гром, будто меня не слышит, прёт напролом.
На нём серая футболка и чёрная джинсовая куртка, на макушке тёмные очки, за ухом сигарета.
- Илона, пора нам проветриться, ты чего ещё в халате разгуливаешь?
Уголок рта у Громова кривится в усмешке. Выглядит он выспавшимся, отдохнувшем и при параде, в отличие от меня.
Ленивым взглядом окидывает мои голые коленки, грудь в вырезе халата и улыбается, замечая, что смущаюсь.
Руки невольно поднимаются к щекам, стремясь прикрыть раскрасневшееся и ещё не накрашенное лицо.
- Тише, - шикаю. – Маму разбудишь.
- Юлия Витальевна дома?
- С ума сойти, помнишь, как мою маму зовут?
- Забудешь тут… свою первую учительницу, а?
Он тянется к сигарете, чтобы взять и запрятать её в карман. Вытягивает шею, рассматривая узкий длинный коридор. У нас трёшка и по моим ощущениям - основной метраж ушёл на этот грёбанный коридор, потому что кухня и комнаты милипусичные.
- Она не выйдет, говорю же, спит. Иди на кухне подожди, я позавтракать как раз хотела.
- Завтрак в полдень… да у тебя замашки аристократов, Илона, - продолжает стебать Юра, но шёпотом. – Где сестра твоя?
Смотрит под ноги, будто бы там Снежа где-то ползает.
Покусываю губу, заходя за Громовым на кухню.
- Она с нами больше не живёт.
- Как так? – удивляется. – Она ж малышка совсем.
- Ей уже десять.
- Так и где она?
- У отца. Ей там лучше.
Вот это «она у отца, ей там лучше» мы с мамой повторяем, словно мантру. Для всех: для соседей, друзей, знакомых, для самих себя, чтобы поверить в эту ложь и как-то смириться с потерей. Вадим, мамин любовник, от которого она родила Снежу, забрал её к себе и видеться не даёт. Мать пыталась бороться первое время, но сдалась. Ох и нелегко ей далось это решение! Но выхода не было.