—
Теперь это твой дом.
Она ничего не ответила, только зашла внутрь и
закрыла дверь перед самым носом управляющего, который как раз
собирался что-то сказать.
К
сожалению, он не ушел и спустя миг постучал, требуя, чтобы открыла
и выслушала его.
—
Что? — хмуро спросила она, приоткрыв небольшую щель.
Кайрон хмуро произнес:
—
Хозяин наверняка захочет пригласить тебя на ужин…
—
О, нет. Спасибо. Я не голодна, — фыркнула она и снова захлопнула
дверь. Пустой желудок тут же протестующе заворчал, напоминая, что
ели они на рассвете перед тем, как отправиться на поиски лечебных
трав.
—
Он разозлится, — глухо донеслось из коридора.
—
Переживу.
Последнее, чего сегодня хотелось Доминике —
это увидеть кхассера еще раз. Сердце и так еле успокоилось после
того, как он смотрел на нее своими жуткими глазищами.
Янтарно-огненными с черной поземкой, расползающейся от
зрачка.
Он
жуткий! И жестокий! Его слова о поражении Шатарии и о том, чем
расплатился их король за возможность и дальше сидеть на своем
резном троне, до сих пор гремели в ушах. Конечно, это была ложь!
Наглая, пугающая ложь.
Только отчего-то ледяной ком в душе все
ширился и разрастался. Ника старалась не вспоминать о тех странных
требованиях к невестам, которые были в гимназии Ар-Хол и о том, как
моряки, везущие их из Шатарии, отводили взгляды, когда пришло время
пересаживаться на корабль андракийцев.
—
К демонам, — прошипела она, сделав несколько шагов в глубь комнаты.
Перед пушистым, кремовым ковром Доминика
остановилась. Она только вернулась из леса и даже умыться не
успела, когда явился Кайрон и молча утащил ее в замок. Как бы она
ни злилась на хозяина, и на весь Андракис, но воспитание не
позволило топтать грязной обувью по светлому ворсу. Поэтому она
разулась. Постояла немного, поджав пальчики и привыкая к прохладе
гладкого каменного пола, потом тяжело вздохнула и стащила с плеч
пыльный плащ, тут же почувствовав себя беззащитной. За время,
проведенное в доме старой травницы, она уже свыклась с образом
чудовища, вечно прячущегося под капюшоном. Этот образ был ее
маской, ее броней, за которой так удобно было прятаться от
любопытных глаз. И хотя порой она мечтала сбросить полог и смело
подставлять лицо под ласковые солнечные лучи, сейчас ей было
отчаянно жаль, что ее тайна раскрыта.