Снейп лежал в снегу, как ей поначалу показалось, без всяких
признаков жизни. Быстро левитировав его в лазарет, она обнаружила,
что это, к счастью, не смерть, а глубокий обморок. И весьма
странный... Настолько странный, что Поппи позже перерыла все
справочники по магическим заболеваниям, но так и не выяснила,
симптомом чего является черный вихрь, который, словно страж, стоял
в головах распростертого на земле человека. Из всех вариантов
остался один — чары, причем темнейшие. Вихрь целительница развеяла,
решила пока ничего директору не говорить, а когда пациент придет в
себя — как следует его расспросить. Но к утру он впал в
беспамятство, и она не успевала менять охлаждающие компрессы на
горячем, как печка, лбу.
Стон повторился. На этот раз в нем можно было разобрать слова.
Уже не проклятия и не ругательства срывались с запекшихся губ:
охрипший в крике голос умолял пощадить кого-то, защитить,
спрятать... Жар сжигал его изнутри, лихорадка терзала исхудалое
тело, которое каким-то чудом выдерживало борьбу неведомых сил,
бушевавших в нем.
Помфри влила сквозь неплотно сжатые зубы очередную порцию
лекарства. Он судорожно глотнул... Вскоре стоны стали тише, он
успокоился, а затем забылся тяжелым сном. Она тоже задремала, сидя
рядом в кресле.
Проснулась от шелестящего шепота:
— Где я?.. Почему темно?..
— В лазарете ты, — Помфри с трудом встала, разминая затекшие
ноги, задернула тяжелые портьеры на темном прямоугольнике окна и
засветила ночник у кровати. — Уже третий день как... Помнишь, что с
тобой приключилось?
— Помню башню... полет...
— А потом тебя Кровавый Барон нашел и меня позвал, — закончила
историю добровольная сиделка. — Поменьше пока разговаривай, береги
силы. Я тебе сейчас бульону принесу... Будешь?
— Да... есть хочется... очень...
От большой кружки, полной прозрачной золотистой жидкости,
исходил умопомрачительный аромат. Но какие-то нотки показались
необычными.
— Укрепляющее зелье? — уточнил он, поведя носом.
— Причем твое же, — улыбнулась колдомедик. — Сваришь еще, когда
поправишься? Оно эффективнее тех, что продаются в аптеках.
— Угм, — невнятно ответил Северус, глотая горячий бульон. Ему
казалось, что еще никогда в жизни он не пробовал ничего столь же
вкусного.
Помфи унесла пустую кружку, а когда вернулась с новой порцией,
то обнаружила, что зельевар спит — крепко и спокойно. Она
подоткнула под матрас простыню, сползшую на пол, и хотела уже
убавить свет в ночнике, но ее взгляд упал на лежащую поверх одеяла
костлявую руку больного. Рукав рубашки закатился и на бледной коже
предплечья отчетливо проступали контуры серой татуировки —
оскаленного черепа и змеи. Женщина печально вздохнула, расправила
сбившуюся складками ткань и осторожно спрятала руку под одеяло,
потеплее укрыв спящего.