Из описания учебного заведения следовало, что канадские
волшебники изучали те же предметы, что и их английские сверстники.
Правда, в учебной программе первых вместо Рун существовала
дисциплина «магическая кибернетика». На колдофото, подписанном
«занятия в классе магкибернетики», группа подростков в белых
мантиях собирала из металлических деталей подобие человека, а затем
с помощью волшебных палочек заставляла его двигаться и выполнять
различные команды.
Кроме того, канадцы предпочитали квиддичу другую игру. Она
сильно напоминала магловский хоккей, с той лишь разницей, что
волшебная шайба умела уворачиваться от клюшек.
На постере, описывающем китайскую школу чародейства, никаких
небоскребов не было. Утопающий в зелени остров Ламма покоился на
синих океанских волнах и, казалось, не подозревал о том, что где-то
бывают морозы и снег. Среди сосен и цветущих магнолий виднелась
группа пестрых бунгало, живописно разбросанных вокруг трехэтажного,
скромного на вид здания, выстроенного из белого камня. У пристани
покачивались десятки маленьких лодок: аборигены чуть ли не с
младенчества выходили на воду, а любимой игрой местных волшебников
были гонки на лодках. Разумеется, без парусов и весел,
исключительно на магическом ходу. Одна из колдографий то и дело
рассыпала аквамариновые брызги, которые оставляли за собой изящные
суденышки, управляемые юношами и девушками в ярких легких
одеждах.
Местная учебная программа, также как и канадская, имела свою
специфику: зелья и гербология как отдельные предметы не изучались,
а были объединены в одну дисциплину — лекарское искусство. Кроме
того, студентам преподавали китайский язык и литературу.
На тонком до прозрачности листе голубовато-белой бумаги
угольно-черные четкие буквы складывались в плавные, как морской
прибой, строки:
В голубизне растворилось
Облако на закате,
Сковано все прохладой,
Всюду прозрачность такая!
По небу скользит неслышно
Круглый сосуд из яшмы,
Перемещаясь к востоку,
Млечный Путь рассекая.[5]
Это было непривычно, но очень красиво.
* * *
Слизеринский декан листал личные дела своего факультета. Восемь
человек. Восемь потомственных чистокровных волшебников, восемь
сообразительных, надежных, знающих, ловких... Эх, как бы еще
сделать так, чтобы это были одни и те же студенты?
Первыми шли старосты. В пятерых он не сомневался: семикурсники
Треверс и Урхарт, пятикурсники Монтегю и Фарли. Четверо уже есть.
Мальсибер, шестой курс. Пятеро. Макнейр? Силы много, знаний мало...
Похоже, у Слагхорна со старым Макнейром были какие-то свои дела,
иначе никак не объяснить, почему старостой назначен тугодум и
посредственный ученик. Нет, такому в команде делать нечего. И в
старостах тоже, пожалуй. Папаша станет скандалить... Пусть: найдем
на него управу.