Кончался апрель, и черт вспомнил нас. С какого бодуна вынесло
на высотку у селения трех абреков с ДШК, узнать не удалось –
спросить было некого. Обкурились, наверное, моджахеды, за ними
такое водилось. Как бы то они было, они притащились, установили ДШК
и врезали по расположению мотострелков. Пули калибра 12,7 мм
свинцовым дождем прошлись по лагерю, калеча солдат и куроча
грузовики. Боевики успели выпустить две ленты. К счастью, стреляли
издалека, на таком расстоянии пули рассеиваются, теряют силу,
попадая в руку или ногу, не убивают сразу. «Двухсотых» у
мотострелков не случилось, но «трехсотые» были. Тяжелые
«трехсотые»…
Мы
как раз сидели у мотострелков: их комбат, начальник штаба
батальона, и я с Федосовым – моим заместителем по воспитательной
работе. Пили. Услыхав выстрелы, выскочили из кунга. Мне хватило
пары секунд, чтоб сообразить. Не обращая внимания на обстрел, я
рванул в свое расположение и спустя несколько минут уже влезал в
танк. Следом протиснулся Федосов. Я развернул башню и сквозь прицел
увидел на вершине сопки пулемет на универсальном станке и три
фигуры возле него.
–
Осколочный!
Федосов мгновенно выполнил команду. Я поправил прицел и нажал
кнопку спуска. Пушка грохнула, гильза вылетела в кормовой люк.
Несмотря на стакан водяры, сидевший во мне, я не промахнулся. Это
для пулемета километр – расстояние, для пушки калибром 115
миллиметров – дальность прямого выстрела. Взрывчатого вещества в
осколочном снаряде – три килограмма, достаточно, чтоб разнести
особняк на Рублевке, не то, что какую-то треногу.
На
вершине сопки вспух куст разрыва, а когда опал, там ничего уже не
было: ни пулемета, ни стрелков. На что они рассчитывали? Ведь
видели же танки? Точно обкуренные…
–
Осколочный! – крикнул я.
Меня охватил пьяный азарт. Пулеметный расчет мы уничтожили,
стрельбу следовало прекратить, но накопленная в эти дни злость
требовала выхода. На поросших «зеленкой» склонах высоты могли
прятаться другие боевики. Так я объяснял следователю. На самом деле
мне хотелось стрелять, мстить взбунтовавшим гадам: за полковника,
потерянную семью, обрыдлую службу в проклятых горах – за все, чем
болела душа, и от чего щемило сердце. Отомстил… Очередной снаряд к
«зеленке» не долетел. Задел ветку дерева, росшего на окраине, и
взорвался в воздухе. Осколками осыпало ближний дом. Один залетел в
окно и попал в человека. Девчонку…