Никогда! Слышите, никогда нельзя
умываться, находясь в зоне обстрела или готовясь к бою! Это знает
любой салага, едва закончивший учебку. И мне в свое время четко
пояснили по этому поводу. Но рядовой Перепрыга этого закона не
знал.
- Отставить, дурень! Только фрицы
морды моют, потому что они у них вечно грязные. Понял? – начал я
распаляться. – Кто умывается перед боем, потом умоется кровью!
Перепрыга перепугался и тут же
выплеснул воду на землю, словно в его ладошках был набран чистый
яд.
- Что же теперь делать, товарищ
командир? – взволнованно спросил он, вытирая руки о штаны.
- Ты же еще не успел? Значит, все в
порядке. Полотенце смочи в воде и оботрись – это допустимо.
Свободен!
- Да я ведь из крестьян, могу вообще
летом не мыться! Тем более дожди... - пытался было оправдаться
Перепрыга, но я его уже не слушал, развернувшись на сто восемьдесят
градусов.
Настроение у меня было
отвратительным, а простоватый Перепрыга еще более его
подпортил.
Немецкая группировка занимала
семнадцати километровый участок фронта, проходивший по высотам к
западу от реки Нугрь. Местность была открытая, все подступы
просматривались и находились в зоне досягаемости артиллерийского и
минометного огня противника. И нам не сообщили о расположении
огневых точек, а значит, сведения о них у командования
отсутствовали в принципе. Разведка в этот раз не смогла сработать,
как надо. Нам придется идти вперед вслепую.
Задача предстояла сложная: 4-я
танковая армия должна была нанести удар чуть западнее Болхова,
войти в прорыв, перерезать коммуникации - железную дорогу и шоссе,
обойти Болхов и попытаться блокировать отступление немецких частей
– отсечь их и окружить.
Евсюков, Корякин и Казаков, как
обычно колупались с танком. «Уралец» был готов к бою так, как это
только было возможно.
Ожидание боя всегда страшит больше,
чем сам бой. Я видел, что бойцы и командиры соседних экипажей
дергались по пустякам. Все на нервах. Думаю, сейчас многие
добровольцы предпочли бы оказаться далеко отсюда на уральском
заводе, а не на передовой, где все дышало предвкушением скорой
смерти. Но ни один не дрогнул… а мысли… не боится только идиот. Но
такие долго не живут.
- По машинам! – часы показывали
четверть десятого.
- Наконец-то! – обрадовался Петр
Михалыч и любовно похлопал броню танка. – Сейчас и узнаем, на что
наша лошадка способна!..