В
тесной карете никуда не денешься от разговоров. Мы быстро
перезнакомились. Чопорную вдову, похожую на ворону, звали Харриет
Трелони, и она возвращалась от родственников. Мистер Сликер,
священник, ездил в Эшентаун по делам своего прихода. Клетчатый
Жилет носил имя мистер Пай и подвизался в торговле.
— Я
б ни в жисть не поехала в такую стынь, кабы не моя мамаша, —
жаловалась девушка, оказавшаяся дочкой кожевника. — Мою
дурищу-сестрицу угораздило выйти за сапожника из Шиффрида. Нынче
она на сносях, вот мать и послала меня помочь...
И
она с тоской посмотрела в окно, где проплывали белесые заснеженные
пригороды, кое-где размеченные серыми штрихами небольших рощиц. Над
тёмными крышами курился дымок.
—
Ну, вы-то, мисс, доберетесь до места еще затемно, — позавидовал
мистер Пай. — А вот мне предстоит тащиться до самого
Кэреска!
—
О, вы едете в Думанон? — восхитился словоохотливый священник. —
Правда ли, что медь и олово лежат там почти под ногами, и если
поладить с нокерами (*), те вынесут вам из недр богатейшей руды на
десятки фунтов? — Его маленькие вострые глазки заблестели от
жадности, словно мелкие монеты.
—
Если бы! — хохотнул мистер Пай. — Мой приятель служит в банке в
Босвене, и он говорит, что почти все местные шахты убыточны. Горная
порода в Думаноне давно истощилась. Теперь, прежде чем извлечь
деньги из недр земли, приходится их сначала вложить, так что
местные землевладельцы вынуждены всё больше занимать у
банкиров.
—
Чушь, — уронила строгая миссис Трелони. Никто не понял, кому
предназначалось ее замечание, но все умолкли. Старая дама поджала
губы под вуалью и тоже замолчала.
За
разговорами время летело незаметно. Зимой вообще рано темнеет. Мы
едва проехали половину дневного пути, когда небо начало густеть,
принимая лиловый оттенок. С востока наползала сырая пелена облаков.
Пейзаж за окном оставался таким же унылым, только вдалеке зажглись
редкие огоньки человеческого жилья. В полном соответствии с
прогнозами кучера, дорога испортилась. Повозку нещадно трясло на
каждом ухабе, и от толчков кожаный верх, обитый гвоздями,
раскачивался туда-сюда. Мистер Сликер, что-то пробурчав, покрепче
прижал к груди Библию. От особенно сильного толчка проснулся даже
Клетчатый Жилет, прикорнувший в уголке кареты.
—
Эй, полегче, уважаемый! — возмутился он, заколотив он в переднюю
стенку.