– Или всё
же жениться на тебе? – размышлял он. – Старая, но ещё красивая. А
то так и помрёшь, незамужняя да нецелованная. А ты богатая,
кстати?
–
С-свали, – процедила я. – Достал.
– А,
по-маленькому опять хочешь? – поняла по-своему деточка.
Что-то
разошлось в груди и мне удалось глубоко вздохнуть. Но малец моего
раздражения не заметил и продолжил щебетать. Можно, конечно, и
по-другому это решить, но ответки больно жёсткие в последнее время
прилетают.
– Эх,
жалко мне тебя, – вдруг тоненько всхлипнул Эричек. – Старая,
больная, и даже любви твоё сердечко ведьмовское не
изведало!
– Да не
ведьма я… Да господи, ты-то что об этом знать можешь! Может, и
ведало, – вдруг смутилась я.
– А что,
было чего? – встрепенулся малец. – Ты мне имя скажи, я тебе
сердцееда этого из-под земли достану! На аркане притащу, хоть перед
смертью твоей объяснитесь! А то что ж тебе недолюбленной
помирать!
– Да я
даже имени его не знаю!.. – не сдержалась я и тут же пожалела о
своих словах. Но просто лежать без возможности пошевелиться было
уже невыносимо. – В смысле, нет у меня никого! И вообще, рано тебе
о таком знать!
– А, так
был всё-таки кто-то в твоём сердечке? – обрадовался мальчонка. –
Ну, хоть не зазря помрёшь.
– Да
достал ты уже! – вновь всхлипнула я. – Чего ты такой приставучий! А
я же человека недавно чуть не убила! Всю неделю мучалась! А он мне,
может, понравился! А ты сидишь тут и в душу мне лезешь – видишь
ведь, что мне и так тошно!
–
Бееедне-енькая!.. – в унисон мне заплакал мальчонка. – Ведьма,
старая, немощная, душегубица, да ещё и сердечко
разбито!..
И
прижался к моей недвижной тушке, рыдая и размазывая слёзы по моей
шее. И я вдруг тоже дала волю чувствам.
День в
постели показался бесконечно долгим. После совместных рыданий малец
деловито обтёр мне лицо намоченным платком, потом убежал, потом
притащил откуда-то вполне сносный мясной суп, и даже не пахший
мертвечиной. А мне до того жалко было саму себя в своей
недееспособности, что я с благодарностью приняла эту заботу. Детей
терпеть не могу, конечно, но этот своим рвением и искренним
сочувствием достучался до каких-то тайных уголков души.
–
Растунции, говоришь, у нас страшнючие, – вздохнув, начала я. – Да к
ним просто подход знать надо. Ладно, слушай, малец…
Эричек
тут же прильнул сбоку и пристроил головёнку на плече, внимая моим
словам. Я ещё внезапно поймала себя на дурацком желании потрепать
эти каштановые вихры, но пошевелить руками до сих пор не могла, а
потому испытала лёгкое разочарование.