— Вы не под
арестом, Тассис, только по одной причине, — несколько скучным и
размеренным тоном вещал принц, — чтобы Валуа и его прихвостни не
заподозрили, насколько вы оплошали, и насколько испанская корона
задета действиями всех троих Валуа и Бретея.
Де Тассис
уже собирался преклонить колено, но первый министр его
остановил.
— Прощение
вы будете просить у его величества. Завтра аудиенция, а потом
обратно, Хуан, обратно и как можно скорее. Валуа должны познать
гнев Испании.
Принц не
произнес имя «Релинген», и де Тассис подумал, что правильно понял
своего господина. Из уст дядюшки это могло означать одно: первый
министр короля Филиппа навсегда вычеркнул неблагодарного принца из
числа своих родственников.
— С Блуа мы
разберемся после. Сперва Генрих, — министр говорил сухо,
по-деловому, не вдаваясь в детали. — Вот этот, — он вынул из стопки
один из листков. — Монту. Кажется, вы нашли его родственников у нас
в Наварре?
Де Тассис
поспешно согласился и даже попытался что-то сказать, что-то, как он
полагал, необходимое для первого министра.
— Отлично.
Найдите кого-то, кто мог бы передавать ему письма и небольшие суммы
денег как бы от родственников. И пусть уверится, что здесь его
любят и ждут исключительно, чтобы обручить с единственной богатой
наследницей… А потом, когда он будет уже мысленно сидеть в покоях
собственного замка, потягивая вино из собственных погребов, можно
будет сказать, что для осуществления его мечты требуется самая
малость — избавиться от тягостной службы в Париже. И, кстати, о
титуле тоже можно будет поговорить. Валуа должен заплатить за свою
ложь, и он заплатит жизнью.
Де Тассис
опустил голову. Возможно, принц не до конца дочитал его
отчет?
— Ваше
высочество, у родичей Монту нет дочери, у них четверо сыновей и они
бедны. У них нет ни поместья, ни виноградников…
Его
высочество в недоумении воззрился на де Тассиса, а юный принц
поднялся с табурета возле отцовского стола и едва не
рассмеялся:
— Батюшка,
а вы уверены, что этот фламандец и на этот раз не
оплошает?
— Дон
Фадриго, — слова принца прозвучали довольно строго, но не резко,
кажется, он и сам был удивлен недогадливостью посла. — Его
сиятельство маркиз де Тассис проделал долгий путь, чтобы угодить
мне, и я не желаю, чтобы вы отзывались дурно о верном слуге вашего
дядюшки.