Одной
фразой принц сумел сказать все.
«Дон
Фадриго» склонил голову перед отцом, а де Тассис с глубоким
поклоном начал рассыпаться в благодарности к его высочеству и
многословно уверять, что ничуть не обижен горячностью молодого
человека. Принц довольно кивнул. Федерико временами бывал
невыносим, но, в конце концов, он его единственный сын, племянник
короля и гранд Испании, и не де Тассису судить его поступки, что,
впрочем, посол вполне понимал. И это понимание заслуживало
награды.
— Неважно,
что представляет собой это семейство, Хуан, — министр указал
старому товарищу на табурет. Хуан де Тассис занял свое место,
только дождавшись, пока дон Фадриго изволил присесть. — Вы, вернее
ваши люди, будете передавать Монту письма, чтобы он возмечтал об
Испании, как о чудесной стране, где у него будет все, о чем можно
только желать бедному гасконцу.
Де Тассис
почти вскочил с табурета:
— Конечно,
ваше высочество, я лично поеду за письмами и уже… — и
запнулся.
Юный принц
рассмеялся.
— Ваше
высочество, отец, и ради того, чтобы слушать эти глупости, я
опаздываю на спектакль? Слышал я, что фламандцы туповаты, но не до
такой же степени!
Принц
подумал, что сегодня Тассис и вправду не показывает обычную остроту
ума. Впрочем, когда тебе грозит эшафот, даже самые талантливые люди
могут растерять свою обычную рассудительность и собранность.
Все-таки Федерико был прав, хотя и не стоило ему грубить
маркизу.
— Дон
Фадриго, — обратился он к сыну чуть резче своей обычной манеры. —
Коль скоро наш гость, по вашему мнению, не может справиться с
заданием, тогда вы сами и пишите эти письма от имени сельских
дворянчиков. Вместо спектакля!
Судя по
внезапно растерянному виду «дона Фадриго», он хоть и понимал, что
для написания поддельных писем вовсе не обязательно тащиться в
северную глушь, содержание этих писем было для него полной
загадкой.
Довольный
произведенным эффектом, первый министр обернулся к де Тассису и
все-таки отдал тому распоряжение продиктовать письма «его
высочеству». Посвящать посторонних в такие дела не стоило, а почерк
дона Фадриго был достаточно плох, чтобы никто не усомнился, что
писал письма человек не сильно грамотный.
«Дон
Фадриго», расстроенный своей ошибкой, решил вернуть расположение
отца, вспомнив о семействе Нассау. Валуа должны были ответить за
обман, Нассау — за измену.