К удивлению всех присутствующих, девушка тихо засмеялась.
‒ Хорошо, новички. Поторопитесь. Звук колокола отсюда не слышен,
однако я уверена, что второй удар уже прозвучал, и ворота вот-вот
закроются. Имейте в виду, архонт не терпит опозданий.
У неё очень приятный глубокий голос, никак не вязавшийся с
только что произошедшей сценой.
Несмотря на предупреждение, друзья не сдвинулись с места, пока
следы магической ауры окончательно не пропали. Дышать стало намного
легче, и оба, обливаясь потом, рухнули на землю. У Рэя от
напряжения в глазах лопнуло несколько капилляров.
Пару минут спустя пришедшие в себя ребята переглянулись. Нори
постарался натянуть нервную улыбку:
‒ Дружище, как думаешь, насколько сильны паладины?
‒ Я думаю, чертовски сильны.
***
‒ Ну, и где твои первокурсники? – Тилль, скрестив руки на груди,
стоял у главного входа в замок.
Возле него, нервно барабаня пальцами по рукояти меча, стоял
Дорн.
‒ Колокол прозвонил уже дважды. Где их носит? ‒ пробурчал
храмовник себе под нос.
Видя беспокойство товарища, Тилль смягчился:
‒ Что, хорошие ребята?
‒ Ты о чем?
‒ Полагаю, ты им симпатизируешь. Иначе зачем вытащил меня за
ворота и крутишь головой во все стороны, как бешеная сова.
Дорн насупился:
‒ После разговоров с тобой только колючки вынимать остается,
словно я выжил в бою с ехидной.
‒ Получается, мы друг друга стоим, ‒ хмыкнул Тилль. ‒ Так что с
этими ребятами?
‒ Скажем так, они сильно отличаются от того, что мы привыкли
наблюдать в Лапласе, и кажутся мне весьма незаурядными
личностями.
‒ Тогда будем за ними приглядывать. Кто знает, может, ты
заприметил будущих героев империи?
‒ Ага, как же. Знать бы еще, где эти герои ошиваются так
долго.
Тилль указал рукой на появившееся на горизонте облако пыли:
‒ Не наши ли подопечные несутся?
‒ Они, ‒ Дорн облегченно вздохнул и положил руки на пояс,
готовясь отчитать опаздывающих друзей.
‒ Проходите, девочки. Нет нужды топтаться у порога, ‒ откуда-то
из глубины дома раздался слегка раздраженный голос.
Две девочки, прижимаясь друг к дружке, несмело прошли в светлую,
просторную гостиную. На диване сидела графиня: засохшая от
нескончаемых диет, некогда весьма красивая рыжеволосая женщина с
излишне выбеленным пудрой лицом. Она приходилась сестренкам
троюродной тёткой и также, как и они, носила фамилию Браун ‒ это
было единственное, что их связывало.