— Три рубля за обычные и пять рублей за вожака, — поморщился
староста.
Уж он-то точно на них наварится — несомненно, что правильные
контакты у него есть, тем более что это зимние шкуры, то есть толще
и гуще мехом.
— Давай на четырёх рублях за обычную сойдёмся? — предложил
Аркадий. — А шкура вожака — это отдельный разговор.
— Почему это? — спросил Авдей Павлович.
— Разве ты не вникал в мой рассказ? — улыбнулся Аркадий. — Эта
шкура с историей — она дороже идёт...
— Ладно, пошли, покажешь, что там за шкуры, — встал староста
из-за стола. — Там и поговорим, что за шкура с историей.
По итогу семь шкур староста купил по четыре рубля, а одну за
пятьдесят копеек — там волк был не очень, так ещё и Аркадий запорол
большую часть.
Шкура вожака была прекрасна: размер большой, толщина меха
больше, чем у обычных шкур, ну и седины нет, что означает
сравнительную молодость волка. Торжество естественного отбора,
убитое одним недобрым мальчиком...
Небольшие дырочки от кольев староста не заметил, потому что
Аркадий основательно «пошаманил» над ними с иглой и марфиным
волосом.
— За шесть возьму, — сделал староста предложение.
— Семь, — произнёс Аркадий.
— Не возьму я за семь, — покачал головой староста. — Либо
отдавай за шесть, либо езжай в город.
— Ладно, договорились, — поморщился Аркадий.
Сам-то Борисов точно в Астрахань поедет, зарабатывать хорошие
деньги у портных.
— Пойдём, посчитаемся, — позвал староста.
Через две минуты Немиров получил в свои руки тридцать четыре
рубля и пятьдесят копеек. Профиль всеми богами спасаемого
императора Николая II с достоинством смотрел в левую сторону.
Это безумные деньги, по меркам рядовых крестьян Астраханской
губернии, а также примерно на десять рублей больше, чем средняя
месячная зарплата чернорабочего в Астрахани. Примерно — потому что
покойный муж Марфы несколько лет работал в городе чернорабочим на
рыбном промысле, но платили ему из месяца в месяц не одинаково.
С такими деньгами уже можно было заходить в Астрахань, но была
одна острая проблема — Аркадий слишком юн.
У него даже вида на жительство нет, ведь по возрасту не
положено. Он был записан в виде на жительство у отца, где также
была записана и мать, и братья с сёстрами.
«Женщина тут, кстати, не совсем человек», — подумал Аркадий. —
«Без мужа никуда, бумаг никаких не предусмотрено».