Дружба с гулящей девицей — это совершенно не то, что похвалила
бы матушка. Откровенно говоря, она бы пришла в ужас, упала бы в
обморок, могла даже заболеть от нервов. Но я жила с Люси три
недели. Она грела мне воду, чтобы я могла помыться. Она помогла
продать часть моих вещей — и купила нам еду. Она говорила, что леди
можно быть только тогда, когда у тебя есть могущественный
покровитель.
Я не хотела и не могла считать эту девушку кем-то второго сорта.
Она была такая же, как я, как мои бывшие подруги, и даже добрее и
отзывчивее, чем они. Никто из подруг не приютил меня в своем доме,
они все забыли обо мне в то время, когда отец начал пить и
проматывать деньги. Пусть у Люси не было образования, пусть она не
умела есть вилкой и не читала умных книг (вообще никаких не
читала), но у нее добрая душа, а этого дорогого стоит.
— Желаете осмотреть спальни юных лордов прямо сейчас? — предложил
дворецкий.
К моему величайшему удивлению, ужин прошёл ровно так же спокойно
и благостно, как и обед. Словно в столовой сидела не троица
маленьких сколопендр-некромантов, а семья деревенского священника.
Сходство усугублял ещё и тот факт, что дворецкий впервые за всё это
время сел с нами за трапезу, заняв место лорда. По левую руку чинно
разместилась я, стараясь выглядеть столь же естественно. Вид у
Кербастриана Фрэя был хоть и невероятно благообразный, но уставший
и хмурый, и я не решилась напомнить ему об утреннем обещании
проводить меня до мальчишеских комнат. Сама разберусь. В конце
концов, это обычные дети, не таинственные крокодилы.
И когда, поднимаясь из-за стола Фрэй отрешённо поблагодарил нас
за ужин и двинулся в сторону выхода из столовой, я тихо (пытаясь
придать голосу как можно больше значимости) произнесла:
— А теперь, дети, вы расходитесь по комнатам, занимаетесь своими
привычными вечерними делами и ждёте меня.
Бросила взгляд из-под ресниц в сторону маленьких затаившихся
негодяев. Ни малейшей реакции. Они лишь кивнули мне слаженно в
унисон, словно фарфоровые катайские слоники, что стояли у нас на
камине.
— Джереми, подожди меня, поднимемся в твою комнату вместе.
И снова натянуто-вежливая улыбка и безмятежный покой. От ужаса,
промелькнувшего на его светлом лице за обедом, не осталась и
следа.
Отряхнув измятые, но теперь вполне чистые бриджи от одному ему
видимых крошек, мальчишка медленно вышел из-за стола. Явно пытаясь
припомнить правила хорошего тона, ему в принципе вряд ли известные,
дошёл до двери и там неуклюже остановился, загородив долговязой
фигурой проход. Валери закатила глаза, быстро поднявшись, бросила
на стол салфетку и выскользнула из столовой.