Илья застонал сам, порыкивая в бешенстве.
В предбанник заглянул конвойный, переменился в лице, оценил картину.
- Это она что ли волк!?
Было видно, как мужик вздохнул с завистью, дернулся и вышел.
Илья и девчонка замерли. Оба выдохнули.
- Значит, бабы, живо за вещами и в избу. Завтра, все наказаны. Разойдись. Рядовые навести порядок, - слышались злые окрики со двора.
- Но там же. Там…
- Ебут твою волчицу. Иди сама глянь.
За это время, Илья успел развернуть перепуганную девчонку вместе с тряпьем к себе, и теперь он наслаждался перекошенным лицом. Прижал ее к стене, закрывая, от любопытных глаз.
Рыжая смотрела на него, распахнув глазища, не моргая, чуть дыша. Видимо, наконец поняла, зачем он это сделал.
Он взял ее руку, и намеренно опустил вниз. Сама поймет, что требуется. Сипло вдохнул, когда малышка обхватила неловко маленькой ладошкой его внизу.
Не умело, не ловко повела вниз-вверх. Девчонка попыталась сильнее, но не выходило. То ли давно не ела, толи слабенькая сама по себе.
- Сильней, - прорычал он, ничего не слыша и никого не замечая. Устало прикрыл глаза, от нахлынувших ощущений.
А за спиной стояла тишина. На цыпочках в предбанник входили и выходили голые бабы.
Он обхватил до боли своей пятерней ее пальцы, так что она закусила губы. Пискнула. Водил их ладони вместе дюжими движениями. Сжимал до хруста. Давил, яростно лаская, так что на лбу выступили капли пота, а сам он запрокинул голову. Задохнулся. Открыл рот и кончил на ее тряпье. Прижал к себе хрупкую фигуру, ощущая выброс наслаждения в крови. Сладкая, она блаженная, вот почему так его привлекала, заводила, мучала недоволчица.
Когда он пришел в себя, в предбаннике никого не было. Никого кроме него и Руны. Она так и стояла у стены, прижимая к себе одежду. Илья натянул штаны, и не говоря ни слова, вышел. Закурил, наблюдая как в баню внутрь заглянул конвойный.
- Подмойся, - сообщил он ей. – И живо спать!
Девчонка, проходя мимо, поравнялась с ним и притормозила, подняла на него глазища, передернулась в лице.
- Спасибо, - проронила одними губами и тут же двинулась дальше.
Илья отвел глаза, стараясь не смотреть ей в лицо. Этап имеет свои жесткие правила жизни. Или правила выживания, это кому, как угодно. И они ничуть не мягче леса. Если бы она знала, что есть еще одни правила, которые они нарушили сегодня, наверное, сама бы удавилась. А его свои бы удавили. Но коли, нет свидетелей их греха, то и суда нет. Авось, как-нибудь и когда-нибудь Богу да пригодится.