Надо мной склонилась миловидная
девушка в броском красном купальнике, какой на моей родине сочли бы
вульгарным — пусть он был слитным, но совершенно не скрывал бёдра с
ягодицами. Впрочем, тогда мне невольно подумалось, что соурейнские
нравы излишне строги к красоте человеческого тела.
— Очнулся... — меж тем проговорила
моя спасительница и посмотрела куда-то в сторону. — Он очнулся!
Только в тот момент я понял, что
оказался на незнакомом мне пляже. Вместо морского запаха слышалась
смесь земли с железом. По сторонам виднелся лес, кольцом
охватывающий округу и подступающий к берегу массивными древесными
стволами. Проглядывая из-за них, у горизонта поднимались склоны
горы, увенчанной древними башнями. Рядом раскинулось спокойное на
вид озеро, из которого торчал шпиль затопленной колокольни.
На озере не было никаких признаков
шторма. Прямо сейчас на нас смотрели несколько зевак, мужчин в
плавках и девушек в также в весьма лёгких и открытых купальных
костюмах.
Девушка, вытащившая меня на берег,
сидела рядом, у неё были русые волосы и карие глаза.
— Ты в порядке? Слышишь меня? —
спросила она.
— Кажется, да, — я кивнул.
Одежда, надетая на мне, странным
образом изменилась. Исчезла чёрная униформа без знаков различий,
которую я обычно носил, выступая во главе своих войск. Прежний
костюм сменила странного покроя белая куртка с капюшоном, полностью
лишённая пуговиц или застёжек, и облегающие штаны из плотной тёмной
ткани. Такие носят порой охотники и золотоискатели в отдалённых
землях.
Ещё более странной была другая
перемена, случившаяся со мной. Тело, недавно созданное мной при
помощи первоэлементов, ощущалось чужим и непривычным. Каждое
движение давалось с лёгким усилием, будто я не до конца научился
управлять мышцами.
Торопливо ощупав себя под одеждой, я
обнаружил, что пропорции тела также стали другими. Пропали
наработанные за время тренировок и сражений мускулы. Теперь я вновь
исхудал до состояния щепки, каким был до начала войны.
Подчинившись внезапной догадке, я
резко развернулся и склонился над ровной гладью воды. Отражение,
как я и подозревал, оказалось непривычным. Человек, задумчиво
глядевший на меня из-под полы промокшего капюшона, неуловимо
напоминал меня прежнего, но вместе с тем и весьма отличался.
Несомненно, я больше не находился в собственном теле, а вместо
этого попал в чьё-то чужое. Осознание этого факта прожгло спину
холодом.