Иногда такая потеря восприимчивости к
энергетическим потокам длилась неделями, а иногда месяцами. Изредка
бывало, что психокинетик и вовсе навсегда лишался своих сил,
особенно если с ним произошло сильнейшее потрясение. В своём случае
я перенёс сперва смерть, потом перерождение в чужом теле, вдобавок
ослабленном тяжёлой болезнью. Существовала возможность, что
психокинез не вернётся ко мне вовсе либо что он не работает в этом
мире.
Впервые осознав эту мысль, я едва не
застонал от отчаяния, однако вслух издал лишь тихий судорожный
вздох, чтобы никого не перебудить. Пальцы сжались в кулаки и почти
беззвучно замолотили по матрасу, зубы до крови сжали изнанку губы,
во рту немедленно снова проступил привкус мёда. Показалось, что
палата вокруг тонет в темноте, мрак сделался плотным и завихрился
над моей головой.
Мне показалось, будто на отдалении
слышится смех. Вновь, как и тогда, в междумирье, дохнуло
космическим холодом. Вскоре, однако, наваждение прошло. Немного
успокоившись, я пообещал себе, что если это возможно, обязательно
верну себе способности к психокинезу. Они необходимы, чтобы
вернуться вместе с Инанной, когда я отыщу её, домой. Кроме того,
если у нас здесь есть враг, я должен быть достаточно силён, чтобы
защитить от него свою жену.
Возможно, когда я хотя бы немного
окрепну, тренировки поправят дело и позволят мне вновь пользоваться
магией, как и раньше. Сейчас эта надежда была единственной, за
которую получалось держаться.
Через несколько дней меня навестила
младшая сестра Элиота, Анастази Лайне. Она была высокой, такой же
бледнокожей, с чёрными волосами да орлиным носом — вне всяких
сомнений, сходство было налицо и на лице. Анастази принесла немного
домашней еды собственного приготовления: кашу, которую она назвала
гречкой, с грибами и отварную куриную грудку. Всё было разложено по
прозрачным контейнерам.
— Ты совсем ничего не помнишь? —
тревожно посмотрела на меня Анастази. Я меж тем принюхивался к
гречке. Только тогда мне удалось вспомнить, что и на моей родине её
выращивали — правда, как корм для домашнего скота.
— Помню, что ты заноза в заднице, —
рассмеялся я. От моей нехитрой шутки сестра Элиота немного
расслабилась. На самом деле, у меня сохранилось лишь несколько
отрывочных образов, связанных с ней. — И ещё, что ты вечно жутко
серьёзная, — сделать последний вывод помогли навыки
физиогномики.