Шерон затянула завязки на рукавах, задумчиво посмотрела на
собеседницу:
— Может, я и мелкая девчонка, но давно уже не маленькая.
Что происходит, Лавиани?
Та хмыкнула и села на подоконник, слушая, как шумят вечерние
улицы Эльвата, оживающие после тяжелого дневного пекла.
— Правда в том, что мне надо оставить город на какое-то
время.
Указывающая нахмурилась, но прежде, чем ответить, вымыла руки в
металлическом тазу, думая о том, что нагревшаяся за день вода
совершенно не освежает.
— У нас неприятности?
— Нет.
— У тебя неприятности?
— Не думаю.
— Шестеро! Ты можешь хоть раз ответить прямо?!
— Не злись, девочка. — Шерон готова была
поклясться, что ей послышалась неуверенность в голосе
сойки. — Ты знаешь, что я ничего не делаю без веских
причин. Это важно для будущего, и мне придется уйти.
— Я могу пойти с тобой?
Ответ она прочитала по лицу.
— Хорошо, — вздохнула
девушка. — Значит, я остаюсь в компании Бланки.
Обе не сговариваясь хмыкнули, говоря тем самым, что удовольствие
общаться с госпожой Эрбет крайне сомнительно.
— Ты вернешься?
— Конечно вернусь! — возмутилась
сойка. — А ты будешь ждать меня здесь. И меня, и Мильвио.
Он тоже появится рано или поздно.
«Но не Тэо», — с печалью подумала девушка, а вслух
сказала:
— Сколько тебя не будет?
— Три месяца на дорогу туда и
обратно, — пообещала сойка. — Максимум четыре.
Я уйду, когда найду для тебя подходящего учителя, чтобы ты не
теряла времени даром. Продолжишь осваивать клинок. Но пообещай,
что, пока меня не будет, ты не станешь делать глупости и то, ради
чего нас сюда привел Мильвио.
— Обещаю, — легко согласилась
указывающая. — Без вас я вряд ли смогу добиться хоть
какого-то успеха.
Думая об этом разговоре сейчас, Шерон подняла объемную флягу,
принесенную Шамси, и сделала несколько скупых глотков, чувствуя
слабую горечь на языке от трав, на которых была настояна вода.
Прошло не три месяца. И даже не четыре. С тех пор как Лавиани
отправилась в путь, минуло полгода, и девушка была в отчаянии, не
зная, увидит ли она хоть кого-то из своих друзей.
Тех, кого давно считала своей семьей.
Ей оставалось самое сложное — ждать.
Она не любила этого. И боялась.
Когда-то... казалось, уже в прошлой жизни... она ждала Димитра,
уходившего в море и возвращавшегося с уловом. В конце концов море
не вернуло мужа домой, отдало уинам, и Шерон помнила ту боль, что
надолго поселилась в ее сердце.