Башня, на плоской крыше которой Шамси учил девушку искусству
меча, раньше входила в систему городских укреплений, но давно уже
была поглощена разросшимся Эльватом, оказавшись далеко от периметра
внешних стен, в районе Лиловых Цветов, совсем рядом с огромным
Верблюжьим рынком.
К ней еще много веков назад пристроили дома, перестали считать
важным опорным пунктом, отдав на откуп людям, служившим в гвардии и
вышедшим на пенсию. Внизу открылся постоялый двор, над ним жили
несколько семей, а на смотровой площадке Шамси, когда-то
тренировавший солдат, теперь преподавал искусство меча
чужестранке.
Еще с десяток таких же башен каменными пальцами возвышались над
городской застройкой, цепочкой уходя на юг, к Полю
Мертвых — огромному некрополю, раскинувшемуся под тенью
древних растрескавшихся утесов, выросшему вокруг могилы безымянного
великого волшебника, жившего еще до того, как появился Скованный и
его ученики.
Уроженка Летоса вгляделась в горизонт: где-то там, в доме с
окнами, выходящими на старые могильные плиты, обрушенные пирамиды и
засыпанные склепы, жила она.
Это странное место выбрал Мильвио, хотя Шерон и возражала, не
желая находиться слишком близко к погосту, самому большому из всех
известных в цивилизованном мире.
— Я не хочу. Давай найдем другое место. Почему
здесь? — первое, что сказала девушка, попав туда и
восстановив дыхание.
Он посмотрел на нее с грустью:
— Потому что это причиняет тебе боль. Потому что ты
чувствуешь кости, что спят в песке.
— Чувствую, — шепотом призналась
она. — Они бледней ракушек на галечном пляже. Тысячи
тысяч. Старых и молодых. Я знаю их всех, и они зовут меня. Зачем
мне эта боль?
Он взял руки Шерон в свои, заглянул в лицо:
— Пока чувствуешь ее, ты остаешься собой. Человеком.
Указывающей из Нимада, а не тзамас, хозяйкой мертвых. Дар, который
спал во многих из вашего племени почти тысячу лет, пробудился в
тебе. Дар — это борьба. Не важно, кто
ты — некромант, великий волшебник, асторэ или таувин.
Всегда есть соблазн и сила, что толкает нас на плохие поступки.
— Плохие? Но, Мильвио, отчего же сразу плохие?!
Его глаза были как холодные изумруды:
— Потому что мы можем. Это в человеческой
природе — совершать дурные поступки, обретая власть над
другими. Пока твой новый дар юн, он будет проверять тебя. Как пес
проверяет неопытного хозяина. Как волк проверяет своего вожака, и
ищет слабину. Поддашься, и он станет главнее, чем ты. Победит твою
природу. Заставит оступиться, и это может привести тебя вон
туда. — Мильвио кивнул на ряды ступенчатых пирамидок,
тянущихся до самого горизонта, где угадывались очертания
утесов. — А если не тебя, то сотни людей, что могут
оказаться на твоем пути.