Улица пахла жаренными в меду орехами и бараниной, обвалянной в
специях, а еще переспелыми дынями, которыми торговали на углу.
Недалеко от башни, опустив босые ноги в песок, возле деловито
рывшихся рыжих голошеих кур, указывающую терпеливо ожидала
маленькая служанка.
Агсан — низенькой и смуглой
девчонке — недавно исполнилось одиннадцать, и она была
пятой внучкой хозяйки дома, который снимала Шерон. Черноволосая, с
четырьмя короткими неряшливыми косичками, вечно без обуви, с
браслетами из стеклянных бусин, украшавшими тонкие запястья, она
сама напросилась к Шерон в услужение и готова была работать за
несколько медных ултов в неделю.
Указывающей не нужна была помощница, но девчонка оказалась
настойчивой, донимала ее просьбами целую неделю, и Лавиани,
усмехнувшись, как-то посоветовала:
— Все равно от тебя не отстанет и крутится рядом. А так
хоть какая-то помощь по дому. Не я же должна здесь полы от песка
подметать. Да и нашей «герцогине» постоянно нужен уход. Она нас с
тобой не слишком-то жалует, неделями не разговаривает. Так пусть
девица за ней смотрит. Кругом одни плюсы, посуди сама. Буду тыкать
ей пальцем в грязную посуду и учить жизни. Всегда мечтала начать
использовать рабский труд детей.
Впрочем, сойка быстро пожалела о своем предложении. Агсан не
желала ей подчиняться, лишь мрачно смотрела исподлобья, если
Лавиани ругала ее за нерасторопность. Девочка признавала лишь
приказы Шерон.
От нее, и вправду, была польза. И в хозяйстве, и в качестве
сиделки, и как проводника по городу. Она водила Шерон по кварталам,
показывая новые для чужестранки улицы, уча ориентироваться в
лабиринте Верблюжьего рынка, Озера Специй, Загонов Туаре и других
районов бедноты, протянувшихся вдоль Старого Королевского
тракта.
Ей можно было доверить деньги, отправить за покупками на рынок,
или попросить договориться с продавцами льда, или оставить на сутки
с Бланкой, зная, что у той будет и вода, и еда, и, быть может, при
должной удаче не самое дурное настроение.
Увидев указывающую, Агсан вскочила, решительно забрала
завернутый в тряпку меч, сунула в высокую корзину, сплетенную из
рафии. Носить клинок госпожи девочка считала чем-то вроде
привилегии, а свою корзинку — самым надежным местом для
хранения особо ценных вещей.
Далеко-далеко слабо и сухо прогремел гром.