— Не знала, что в пустыне бывают грозы, — сказала
Шерон. — Дождь в Карифе, наверное, почитают за благо.
Агсан серьезно кивнула.
— Не боишься намокнуть?
— Нет, госпожа. Но сейчас не должно быть дождя. Слишком
жаркое время.
— И все же он идет. А мы отправляемся домой. Если поторопимся,
то вернемся до начала ночи.
Эльват ничуть не походил на Нимад и, прожив в столице Карифа
достаточное время, указывающая до сих пор поражалась тому,
насколько разная жизнь и судьба у этих городов.
Нимад вымирал с наступлением сумерек, и ночи в нем были
тягостны и тревожны. Люди ждали и страшились появления синего
огня, извещавшего их о том, что кто-то умер и в городе
появился опасный заблудившийся. Ночь была злом. Тьмой.
Распахнутыми воротами на ту сторону.
Здесь же, на юге истерзанного Катаклизмом континента, ночь
считалась благом и чуть ли не даром Шестерых. Изнуренный
дневной жарой город оживал, и его жители, не боявшиеся луны и
звезд, заполняли улицы.
Гроза приближалась, гром ворчал все ближе, но находившиеся
на центральных улицах не спешили расходиться по домам,
беседуя, торгуясь, выпивая, обсуждая последние новости о большой
войне, что началась между Горным герцогством и его
соседями.
Шерон и Агсан все дальше и дальше заходили в Верблюжьи
кварталы. Это был не самый людный район, с высокими стенами,
по которым вились виноградные побеги; многочисленными
лестницами; глухими, точно колодцы, внутренними дворами;
бесконечным сушащимся бельем над головой; сильным запахом
курятников и хлевов; домами с плоскими крышами; глиняными
желобами по обочинам земляной дороги, по которым текла
сточная вода.
Агсан торопливо шла вперед, не оборачиваясь и не проверяя,
поспевает ли за ней Шерон, топала босыми ногами, похожая на
проворную букашку, целенаправленно преодолевая лабиринт
сумеречных, плохо освещенных улиц, а огромная корзинка на ее
спине маячила перед глазами указывающей, точно чудовищный
горб.
Теперь им предстояло пройти старый участок Поля Мертвых,
который клином врезался в жилой район, разделяя его на северную
и южную части.
За забором, отделявшим мир живых от мира мертвых, не
ухаживали уже долгие годы. Выглядел он плачевно, уцелели лишь
отдельные фрагменты, сложенные из неровного камня, кое-где
обмазанного глиной. Многие участки конструкции оказались
сломаны эльватцами, забиравшими «бесхозные» камни для своих
нужд и постройки домов.