Я не понимала. Понятия не имела, но хозяйка тела, кажется, догадывалась.
— Ты убьёшь её.
— Или только тебя?
— Я не отпущу её.
— Отпустишь, конечно. Я не оставлю тебе иного выбора, — улыбнулся он мягко, глядя, однако, столь пронизывающе внимательно, что путь от угрозы до исполнения показался ничтожным.
Сомнений я не испытывала — этот мужчина не бросит слов на ветер. И если я не подчинюсь, через какие муки он поведёт меня?
— Будешь мучить собственную девушку? — насмешливо вырвалось из меня, и светлые глаза брюнета будто покрылись льдом. — Ну тогда я посмотрю. До последнего.
— Так хочется умереть? — заинтересованно спросил стоящий рядом шатен, вскидывая бровь. — А как же полученные тобой данные? Так и не расскажешь их своему нанимателю?
Да что за страсти, Господи Боже?! Кто вы все такие? В кого я попала? Ах, да всё равно, я всё забуду и не скажу ни единого слова, только, молю, прекратите свои игры. И ты, дура, говори уже по делу и отпусти меня!
— Не понимаю о чём вы.
Я едва не взвыла от бессилия и отчаяния.
— Ты намерена отрицать причастность к тем убийствам? Или хочешь сказать, ты убила их только по собственному желанию?
Меня едва не хватил удар.
Я в теле убийцы?!
— Я ничего не собираюсь делать. Вы всё равно убьёте меня.
— Убить же можно по-разному, глупышка, — вздохнул брюнет, улыбаясь по-прежнему также тепло, но пугающе. — И, если ты не перестанешь держаться за Анжелу, я покажу тебе всю разницу.
Его угроза привела в настоящий ужас. Но девушка, кажется, имела куда большую силу волю и, наверное, была совсем бесстрашной.
— Твоя Анжелочка оценит.
— А ты нет? — приподнял он бровь, будто и в самом деле это имело хоть какое-то значение.
Ох нет, остыньте, ребята. Поговорите тихо-мирно, можно ведь всё решить без насилия.
Краем глаза заметила внимательно наблюдающего за нами высокого, сурового шатена. Он стоял, сложив на груди руки и даже не пытаясь больше влезать в терзания заимствованного тела. Казалось, он предоставил ласковому брюнету самому разбираться с его девушкой.
Или той, кто был его девушкой?
— Но ей-то больнее будет, умирать от рук любимого...
Привлекательные губы брюнета разошлись в широкой, ужасающей улыбке.
— Значит, по-хорошему не хочешь.
Он неспешно поднялся, не отрывая взгляда и обходя. В груди, в такт страхам, остервенело заколотилось сердце. Тело застыло напряженной струной.