Смерти?
Старого погоста?
- Как вы тут вообще живете… - Бер поежился и потер руки. –
Слушай, а разве бывает так, чтоб одновременно и холодно, и
жарко?
- Это другой холод, - Иван присел и коснулся земли. – Там…
что-то очень древнее лежит. И недоброе. Мягко говоря… мертвое,
но…
- Погоди, - Бер тоже наклонился, потом и вовсе на коленки стал,
а в конец даже прилег, прижавшись ухом к земле. – Там… там… да там
же хрень такая… жуткая! Так это… легенда, которую вы сказали… там
этот… хан? Черный?
У него и глаза заблестели от восторга и осознания
перспектив.
- Не тут конкретно. И… - Таська поглядела на Марусю, а та
вздохнула и сказала:
- Честно говоря, в детстве это воспринимаешь… ну как страшную
сказку. Мы вообще не чувствуем ничего такого… то ли сила привычки,
то ли кровь.
- Да? – Бер зачерпнул горсть земли и сжал в руке, потом стряхнул
и сказал. – Как это можно не чувствовать? Земле же ж тяжко…
И встал.
Поглядел на дорожку, что ложилась широким полукругом, уводя
выше, на тот самый обрезанный берег, к каменному кубу дома.
- Ну вот так… - развела руками Таська. – Мы не чувствуем, а вот
другие сюда заглядывать не любят. Сабуровы и те, если и приходят,
то ненадолго. Им тяжко. Прям корежит… Аленка только способна. Мать
её могла. Но она вообще везде могла ходить. И пока в силе было, то
и всем полегче. А потом ушла, Аленка же в силу еще когда войдет,
если войдет.
- Ничего не понятно, - признался Иван и тоже земли коснулся,
травы.
Сделал шаг, прислушиваясь к себе.
И еще один.
Ничего. Нет, по-прежнему ощущения двойственные, но не сказать,
чтоб так уж невыносимо все. И корежить не корежит.
- А когда войдет? – уточнил Бер, тоже замедлив шаг.
- Когда замуж выйдет. Поэтому её и сватают… ну, пытаются во
всяком случае. Надеются, что выйдет замуж и землю закроет. Думаешь,
почему Свириденко до того сидел тихо? Гадить гадил, но издали…
- Опасался?
- Он… давно еще, мы маленькими были, но мама Вася сказывала, что
Свириденко заявился с людьми. Вроде как силой хотел дело решить.
Чтоб мы документы подписали и все такое… и вот Аленкина матушка
тогда разозлилась… очень.
Шли неспешно.
И дорожка сама ложилась под ноги. И главное, что Иван не сразу
заметил, комарье отстало. Впрочем, птицы тоже смолкли.
- Дед сказал, что она силу живую забрала из них почти до капли,
а после вернула. И сказала, что если еще раз на глаза ей попадутся,
тогда не пощадит. А потом и родники с земель увела. Ненадолго,
правда. Земля ж не виновата, что у нее хозяин дурной. Но Свириденко
хватило, чтоб понять. Вот и держался в стороне… а как прознал, что
тетя Леля ушла, тоже сперва сторонился, может, думал, что Аленка
такая же… потом одно, другое.