Времена ноне мирные.
А боевые пловцы державе дорого обходятся. Тем паче такие
неспокойные, с которыми кроме самого Черноморенко никто справиться
не способный. А потому стоит подготовиться к реорганизации.
Унификации.
И прочим «циям».
От намеков оных сердце расшалилось не на шутку. Вон, в последние
дни Черноморенко только и делал, что визитки в альбоме перебирал,
прикидывая, кого из ребят да куда пристроить.
А тут звонок.
Леший.
И остальное… главное, звучало бредово. Но логично. И все одно
бредово. Хотя это не отменяло, что логично… а еще не понять, что
дальше, потому как слова – одно, а приказ должен быть оформлен по
правилам. И у кого его спрашивать, этот приказ?
- Доброго дня, - размышления Черноморенко прервали самым наглым
образом. Дверь просто открылась, пропуская человека, которому в
казармах, даже придворцовых, делать было нечего.
- Доброго, - буркнул Черноморенко, поднимаясь.
- Сидите, сидите, - князь Поржавский замахал руками. – Не стоит…
всей этой военщины. Я человек сугубо гражданский. Всегда, знаете
ли, несколько пугаюсь, когда начинают каблуками щелкать и иными
способами выказывать свое надо мною превосходство.
- Смешно, - оценил Черноморенко.
- Ну да… чувство юмора у военных тоже… отличается
своеобразием.
Князь огляделся.
- Кабинетом это не назовешь… - заметил он.
Чистая правда. Кто такой Черноморенко, чтоб ему тут целый
кабинет выделять. Вот, комнатку дали и уже ладно.
- Я тут временно… до отставки.
- И секретаря, который бы кофию подал, тоже нет… и кофию…
- Кипятильник есть, - Черноморенко открыл тумбочку и вытащил
кипятильник, который возил с собой уж лет двадцать как. Его и кинул
в графин с водой. Достал пачку чая.
Нашлись и сушки. Кажется, даже не слишком деревянные, хотя
Поржавский поглядел на них с подозрением.
- Могу еще вяленой рыбы предложить, - Черноморенко решил
проявить гостеприимство. – Хотите?
- Гм… воздержусь, пожалуй.
Зря. Рыба была хорошей. В столице такую не купишь. А что запах
своеобразный, так ведь… рыба.
Вяленая.
Не розами же ж ей пахнуть.
Впрочем, чего от гражданских ждать-то. Но чаю Черноморенко
заварил, а князь, устроившись на слегка треснувшем стуле проявил
изрядное терпение. И чай принял с благодарным кивком. И от сахару
отворачиваться не стал, пусть бы и обыкновенного, кускового, в
коробке лежащего.